откопайте ее, она притворяется!
Итак, я решила прекращать косить под невинную овечку, типа я безфандомный и фанфиков не пишу.
Все мы грешны Ну вот оно, мое детище, пока единственная (кажется) моя фандомная работа, с замахом на макси. По Доктору Кто и Шерлоку. За вдохновение спасибо Pteryx и ее чудесному видео.
п.с. шапку я тупо скопировал с фикбука, лол
Название: Elysium
Беты (редакторы): я в активном поиске и буду запредельно рад любой посильной помощи.
Фандом: Доктор Кто,Шерлок(кроссовер)
Персонажи: Шерлок Холмс/Клара Освальд; Джон Ватсон; Одиннадцатый Доктор/Амелия Понд, Молли Хупер.
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Джен, Ангст, Драма, Фантастика, AU
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие
Размер: планируется макси, написано 67 страниц
Кол-во частей: 10/?
Статус: в процессе написания
Саммари:
Что, если собственный разум - твой злейший враг?
Что, если ты не знаешь что реально, а что сон?
Что, если твой друг предает тебя, а твой враг спасает твою шкуру... А потом ты просыпаешься.
Когда ты - герой триллера, сюжет которого тебе не известен. И все твои кошмары внезапно стали реальностью.
Что случается, когда ты попадаешь в капкан, вырваться из которого можно одним способом.
Нужно проснуться.
Проснись!
Chapters I, II, III
I.
Когда он думает, его лицо застывает. И остаются только глаза. Неимоверно живые, умные. Только они и выдают своим непрерывным движением тот хаос, что царит у него в голове. Что там, должно быть, за хаос. Представить себе невозможно. Его мозг непрерывно работает. Днем и ночью, спит он или бодрствует, он всегда думает. Анализирует. Это его дар. И его проклятие. Его зовут Шерлок Холмс.
Сейчас он абсолютно неподвижен. Почти абсолютно — глаза пристально вглядываются в трещину на стене напротив. Обводят ее края, определяют длину, глубину. Около полутора метров. Кажется, будто трещина пронзила стену насквозь. Но нет, сквозняка нет, а он бы обязательно был, если бы трещина была сквозная. Следовательно, стена не повреждена полностью. Но если присмотреться — очень хорошо присмотреться — то можно заметить свет, проникающий с другой стороны стены. Это определенно солнечный свет, будто проникающий сквозь завесу листьев, но вот проблема — с другой стороны стены улица на окраине Лондона и да, сейчас почти ночь и на улице тьма, хоть глаза выколи. Вывод? Вывод — за стеной Лондон, но трещина ведет не в Лондон. Безумно? Бессмысленно? Отнюдь. Отбросьте все невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался. Вот вам и ответ. Куда ведет трещина — уже следующий вопрос. На который нам нужно обязательно получить ответ. Что будет, если прикоснуться к краю трещины? Ничего не должно, если трещина обычная. Но она, вернее всего, не очень обычная. Что случится? Не знаю. Стоит проверить.
Если Шерлок Холмс находит ответ на вопрос, который занимал его и если этот ответ требует действий — он будет действовать. Еще секунду назад он казался статуей, а сейчас он сорвался с места и в пару секунд преодолел расстояние до трещины. Вскидывает руку в кожаной перчатке и легко касается трещины примерно в середине.
Что может произойти, если прикоснуться к трещине в стене?
Казалось бы, ничего не должно...
Как только кожа перчатки соприкасается с грубым бетоном стены, раздается взрыв и трещина разлетается миллионом осколков, разрушая стену. Рука величайшего консультирующего сыщика все еще касается трещины, уже не существующей. А через секунду все заканчивается. То есть, ВСЕ заканчивается. Что бы это ни было — взрыв, стена, разнесенная на мельчайшие кусочки — мираж или реальность, но стена цела и невредима. Ничто не портит ее великолепие, если серую бетонную стену в захолустной квартирке на окраине города можно назвать великолепной.
Трещина исчезла.
*
Доктор Джон Ватсон не страдает психическими расстройствами. Это факт. Но этот факт подвергается сомнению, когда Джон Ватсон не может вспомнить, что он делает на полу в пустой, однозначно не жилой, квартире, совершенно один.
Воспоминания приходят толчками.
Маленькая девочка, не старше семи лет. Сидит на стуле спокойно и прямо держит спину. Она пришла совсем одна.
— В стене у меня в комнате есть трещина, — спокойно говорит девочка. — Вы поможете мне?
Она очень милая. Завитки темных мягких локонов обрамляют личико сердечком, большие карие глаза смотрят мягким, но отстраненным взглядом.
— Трещина? Почему бы твоим родителям не позвать строителей?
— Вы поможете мне.
Голос у нее все такой же спокойный, с абсолютно взрослыми интонациями.
— С чего ты взяла?
— Потому что мне страшно, — спокойно парирует девочка. Она протягивает Шерлоку листок бумаги, на котором написан адрес. После того, как Шерлок взял листок, девочка встает и просто уходит. Некоторое время царит безмолвие. А потом Шерлок срывается с места и, на бегу схватив пальто, и крикнув:
— Джон, ты идешь или как? — уходит.
— Шерлок?
Голос звучит гулко в пустой квартире. В ответ лишь звенящая тишина. Джон, морщась, поднимается на ноги, вновь окликает Шерлока. В сумраке квартиры никого нет.
В такой квартире не может жить маленькая девочка. Три комнаты, везде голые стены. Стойкий запах старости и пустоты. Сразу видно — много лет здесь уже никто не живет. Все равно мы осматриваем каждую комнату и, наконец, трещина обнаруживается. Должно быть, эта комната раньше служила детской — на полу до сих пор разброшены игрушки. Но выглядит это как остатки жизни после ядерного взрыва. Цветные кубики с буквами давно выцвели, теперь они все примерно одного бело-серого цвета, а буквы на них уже не разобрать. У куклы нет глаз-пуговок, и нитка-ротик распустилась.
На город медленно опускаются сумерки, укутывая улицы вуалью ночи. Фонари не горят, и в комнате становится все темнее и темнее.
Кухня пуста. Трехногий стул стоит посреди комнаты, как символ вечности и нерушимости кухонных стульев. И на трех ногах держимся и будем держаться! — ну или что-то в этом роде. Дверца кухонного шкафа скрипуче покачивается на одной петле.
— Шерлок!
Поочередный осмотр всех трех комнат ничего не дает. Шерлок Холмс исчез, испарился. Джон обнаружил себя стоящим перед стеной, на которой прежде была трещина.
Стоп. Что значит прежде? Куда она делась?
Голову внезапно пронзила острая боль, так что Джон невольно зажмурился. Когда открыл глаза и взгляд его, наконец, сфокусировался, он отпрянул от стены. ТЫ ПОТЕРЯЛ ЕГО. Размашистые буквы, написанные в... Ярости? Испуге? Написаны красной краской.
Дыхание Джона учащается, бетонные стены все сильнее давят на него, паника захлестывает все его существо. Ему слышится? Детский смех. Лицо ехидно усмехающейся малышки, она выглядывает в дверь. Но вот она исчезла.
Будто что-то в уголке его глаза, что он увидеть не может.
Комната кружится перед глазами.
Слова на стене.
ШЕРЛОК.
Резкий поворот. Девочка. Хихиканье.
Задыхаюсь, воздуха не хватает...
ПОТЕРЯН.
Это какое-то сумасшествие...
— ШЕРЛОК!
Я... я потерял его.
*
...Телефон противно вибрирует в кармане брюк. Спина за ночь жутко затекла, будто он провел ее на деревянных нарах или на каменном полу, а не в мягкой постели, которую заботливо подготовила миссис Хадсон. Телефон продолжает вибрировать. Почему он в кармане? Что, даже раздеться поленился... Вибрация прекращается. И возобновляется снова.
— Ну кому я нужен?!
Кряхтя, Ватсон извлекает телефон из кармана и в тот же момент он прекращает вибрировать.
12 пропущенных вызовов.
О, ну как это мило. Кому-то я действительно нужен?
Джон отбрасывает телефон и когда его металлический корпус звонко сталкивается с бетонным полом, Джон окончательно просыпается. И резко садится.
Девочка.
Квартира.
Трещина.
Взрыв.
Шерлок?
— Шерлок!
Сердце колотится где-то в горле, затрудняя дыхание. Очередной приступ паники затапливает Джона, мысли путаются, руки начинают нервно дрожать. Все, что происходило вчера, кажется просто дурным сном, сумасшествием, бредовым кошмаром.
Пальцы Джона привычно набирают номер Шерлока, но приятный и отстраненный голос девушки-диспетчера безразлично сообщает, что номер набран неправильно.
Дважды.
Трижды номер набран неправильно или не существует.
Никогда Джон Ватсон не ошибался в номере Шерлока.
Еще несколько касаний клавиш.
— Миссис Хадсон? Да, я... миссис... миссис Хадсон, Шерлок сейчас дома? — непрерывный поток слов миссис Хадсон, слышавшийся из трубки резко прекращается. — Джон, дорогой, прости, кто?- Шерлок Холмс. Миссис Хадсон, он вчера вернулся домой? — Джон, милый, я не понимаю о ком ты говоришь... Где ты был?
Джон в ярости жмет на отбой. Что значит «я не понимаю о ком ты говоришь»?! Миссис Хадсон и Шерлок как тетушка и непоседливый племянник — всегда все знают друг о друге. Не случился же у нее внезапный провал в памяти? Амнезия, конечно, явление не редкое, но такого засранца, как Шерлок Холмс, забыть не так-то просто.
Как Джон выбирался из глуши и добирался в адекватный центр Лондона, он не помнил. Но прекрасно запомнил испуганное лицо миссис Хадсон, когда он ворвался в квартиру. Она лепетала что-то непонятное и нервически-истеричное, предлагала ему успокоиться и выпить травяного чайку.
— Идите к черту со своим чайком, миссис Хадсон! — сорвался в один момент Джон. Долго ее упрашивать не пришлось, и домовладелица испарилась. К черту ли она направилась или заваривать себе травяной чай — неизвестно. Джона сейчас куда больше занимало другое.
Сбивая углы и задевая косяки, он взбежал по лестнице на второй этаж, в их с Шерлоком квартиру. Задыхаясь от быстрой ходьбы и волнения, он застыл на пороге.
Ноутбук на столе.
Трость в углу.
Чашка кофе на стопке книг оставила после себя круглое коричневое пятно на обложке словаря «Английский — Хинди; Хинди — Английский».
Покрывало, накинутое на кресло, сбилось набок, будто кто-то только что сидел и встал за печеньем к чаю.
Наверняка, за «Джейми Доджерс». Самое популярное печенье в Лондоне и, черт его дери, самое вкусное.
Но самое главное — ни следа Шерлока Холмса.
Нет его лучшего друга-черепа на каминной полке.
Нет его пальто и его шляпы.
Той самой, охотничьей непонятной ушанки.
— Смертельное фрисби? — Шерлок задумчиво рассматривает шляпу. А Джон из-за газеты наблюдает за ним и посмеивается. Он забавный, его лучший друг. И абсолютно сумасшедший.
Нет ничего, что могло бы напомнить о присутствии в квартире Шерлока Холмса.
Ни-че-го.
Джон тяжело вздохнул и закрыл глаза, прислонившись к косяку. Все продолжает казаться безумным сном.
За спиной послышались тихие мягкие шаги миссис Хадсон.
— Так кто же такой Шерлок Холмс?
*
Сегодня понедельник, Элла сразу же согласилась на прием. Думается, она в некотором смысле жалеет Джона, судя по сочувственным взглядам, которые он время от времени ловит на себе.
Она терпеливо смотрит на мужчину.
Он все еще молчит. Не знает, с чего следует начать.
Молчание становится невыносимым, Элла первая нарушает его.
— Джон, Вас снова мучают кошмары?
В памяти всплывает сон — мешанина света, крика и страха.
Джон сдавленно кивает.
В горле стоит ком, мешающий не то что говорить, даже дышать.
Элла терпеливо вздыхает. На самом деле ее зовут мисс Томпсон, но она просит называть себя по имени. Так, по ее словам, должно быть легче доверять ей.
— Джон, поверьте, я понимаю, что вам тяжело. Вы знаете, грусть достаточна сама по себе, но чтобы справиться с ней, нужно поделиться ею с другим.
Она хочет помочь.
Но как же тяжело справиться с собой, совладать со своим предательски дрожащим голосом.
— Мой друг... пропал. Я потерял его.
— Ваш друг?
— Мой... лучший друг. Его зовут Шерлок Холмс, — Джон бросает на Эллу быстрый, но полный надежды взгляд, но встречается со стеной непонимания — она не знает его. Ну, конечно, она знает, обязана знать! — Элла, вы знаете человека по имени Шерлок Холмс?
— К сожалению, это имя ни о чем не говорит мне .
Чувствуешь себя главным героем психологического триллера, сюжет которого тебе неизвестен.
— Джон, думаю, вам стоит поговорить о... Шерлоке, верно? Поговорить о нем с вашими общими знакомыми, друзьями, коллегами по работе?
Быстрый взгляд.
Общие друзья... Что же, друзьями их назвать сложно.
— У меня нет друзей! — никогда его еще таким не видел. Он в панике... Шерлок Холмс в панике. Руки дрожат, голос срывается. А четыре слова, выкрикнутые в запале ссоры, неожиданно больно ранят. Нет друзей.
— Да, верно. У тебя их нет.
Воспоминание, неожиданно яркое, застает врасплох.
Но в голове прочно засел совет Эллы. Недурной, очень недурной совет. Который либо подтвердит, что все это — большой и не особенно смешной розыгрыш Шерлока и миссис Хадсон, или можно брать справку в дурку.
— Я... Мне... Мне пора, большое спасибо Вам, Элла.
— Не за что, Джон, — отвечает она, но он уже за дверью офиса, на улице, уверенный, вдохновленный, готовый отыскать Шерлока Холмса. В голове складывается определенный список людей, готовых ответить на вопросы.
II.
— Молли? — Джон тихонько постучал по раскрытой двери. Она всегда оставляет ее открытой — наверное, чтобы чувствовать хоть какую-то связь с внешним миром, все-таки, морг — не лучшее место, где следовало бы работать юной девушке. Она опять суетится, бросается к шкафу, достает что-то, бежит обратно, что-то рассматривает, что-то разрезает, что-то щупает, что-то где-то помечает.
Волосы затянуты в хвост, она всегда убирает их, чтобы не мешали при работе. Когда она бегает, хвост забавно покачивается. Непослушная прядь все-таки выбилась из-под резинки и теперь щекочет ей нос.
Молли щурится, наклонившись над журналом регистрации, втягивает носом воздух.
И громко чихает.
— Будь здорова, Молли, — произнсит Джон чуть громче. Она испуганно поднимает голову, как дикий зверек, застигнутый врасплох. Ее маленькое личико с острыми чертами, постоянно вскинутые изумленные брови.
— О, Джон! Привет, давно не виделись, — ее тонкий голосок выдает, как она рада его видеть. Они никогда не были по-настоящему близкими друзьями, но, думается, она рада любому, кто навестил бы ее.
— Да нет, виделись мы всего несколько дней назад.
Она выжидающе смотрит.
Повисает неловкая тишина. В отсутствие Шерлока с Молли тяжело общаться — не о чем даже поговорить и не знаешь с чего начать разговор. Когда он находился в лаборатории, все вертелось вокруг него. Джон, Молли, все помогали ему и слушались его. А когда нет его — центра их общей маленькой Вселенной — общение не клеится.
— Не хочешь выпить со мной кофе? — выпаливает Джон первое, что пришло на ум. Им нужно поговорить, а делать это в морге как-то... ну, не по себе.
Молли непонимающе хлопает ресницами:
— Джон, ты что... — напряженная атмосфера нарастает. В любом случае, в морге приглашение звучало несколько эксцентрично.
— Эм, Молли, мне просто нужно поговорить с тобой кое о чем, — губы Джона кривит неловкая извиняющаяся улыбка, а Молли смеется не менее неловко.
— Ну... Джон, честно говоря, мне надо работать, тут привезли двоих, близнецы, мужчина и женщина, им по сорок восемь лет, двойное самоубийство. Не хочешь на них взглянуть?
— Как они умерли?
— Вспороли друг другу животы. Должно быть, они умирали долго и мучительно, такого и врагу не пожелаешь, — беспечно говорит Молли. Джона невольно передернуло. Да уж, и как она справляется с этим? Мучают ли ее ночные кошмары или ей снятся розовые слоники, пасущиеся на кисейных берегах?
— Нет, я, пожалуй, воздержусь.
— Ну ладно, — разочарованно тянет она. — Так о чем ты хотел со мной поговорить?
— Ты давно видела Шерлока? —он задерживаю дыхание, ожидая ответа. Молли вежливо улыбается, но хмурится.
— Шерлока?
— Да, Шерлока. Шерлока Холмса, — нетерпеливо повторяет Джон.
— Кто такой Шерлок Холмс?
— Ты серьезно? — на мгновение кажется, что слов не находится, но потом они прорывают плотину спокойствия и льются непрерывным потоком. — Как ты можешь спрашивать кто такой Шерлок Холмс, когда сама прожужжала все уши всем окружающим людям о нем, когда ты столько лет по уши в него влюблена, когда ты терпела унижения от него, когда — ты видела, что у него нет к тебе никаких чувств — все равно надеялась и ждала чего-то, как рождественского подарка под елкой. После всего этого ТЫ спрашиваешь у меня кто такой Шерлок Холмс?
Джон с трудом пытается восстановить дыхание, а Молли даже не старается сдерживать слез — соленые капельки быстро катятся по бархатистой коже порозовевших от стыда щек. Джон явно перегнул палку и слава Богу, что эта палка не сломалась. Молли была под номером один в списке недодрузей Шерлока.
Теперь ее можно вычеркнуть.
Или я сошел с ума, или это коллективный заговор, во главе которого стоит сам Шерлок и задача которого — опять же, свести меня с ума.
— Джон, — шепчет Молли. — Тебе лучше уйти.
Джон разворачивается и уходит, на прощание зло хлопнув дверью.
*
Следующие в списке друзей Оушена Шерлока — Лестрейд и Донован. Эти двое, хотя и терпят Шерлока с трудом, по-своему дорожат им. Не только из-за блестящих дедуктивных способностей Холмса, благодаря которому Скотланд Ярд выбрался из дерьма нераскрытых дел. Как бы Лестрейд ни закатывал глаза, как бы Донован не обзывала его, они одни из людей, знающих его лучше всех.
Они не могут не знать кто такой Шерлок Холмс.
— Шерлок Холмс? Впервые слышу, — Лестрейд лениво смотрит на Джона, параллельно пережевывая сэндвич. Ноги на столе, сам он представляет собой человека, который пытается быть большим боссом.
— Слушай, Лестрейд, — начинает Джон, но он меня прерывает.
— Просто Грег, мы же с тобой сто лет знакомы.
— Грег. Да, хорошо, — я он вздыхает, пытаясь собраться с мыслями. — Я присяду?
— Да, конечно... — Лестрейд явно озадачен. Хотя, озадачить его не составляет большого труда.
— Грег, если я тебе задам один вопрос, ты ответишь? Учитывая, что ответ на этот вопрос может равно спасти жизнь или погубить ее.
Лестрейд косится на Джона, как на умалишенного, ну и черт с ним. Он молчит долго, около минуты, и начинает казаться, что он уже никогда не подберет свою челюсть, которая провисла до пола.
— Грег, слушай...
— Нет, нет, все в порядке, что ты хотел узнать? — ну наконец-то он закрыл рот, а то его недопрожеванный сэндвич несколько... хм... смущал.
— Ты помнишь то дело, когда мы только познакомились? Я еще окрестил его «Этюд в розовых тонах».
— Ах, те самоубийства?
— Да, это не самоу... Да, те самоубийства. Дело раскрыто?
— Неа, валяется среди нераскрытых, а что?
— Ничего... нет, ничего. Спасибо, Лестрейд, я, пожалуй, пойду.
Джон поднимается из кресла. Мозг лихорадочно работает. Не попрощавшись, погруженный в невеселые мысли, Джон толкнул плечом стеклянную дверь, готовый уйти, но голос Лестрейда остановил его.
— То есть, хочешь сказать, что ты заявляешься ко мне в кабинет, задаешь странные вопросы, а потом просто уходишь? — Ну, нет, второго испытания его челюсть не выдержит, если все ему рассказать. Пускай пребывает в мирном неведении.
— Ну да. Доброго дня, Лестрейд.
*
— Ну, привет, докторишка, чего тебе?
Я люблю эту женщину. Честно.
— Здравствуй, Салли, тоже рад тебя видеть, я отлично поживаю, как ты? — сарказм.
Судя по виду, Донован уже злая, хотя, погодите-ка секунду, она всегда злая. Бесить ее сильнее опасно. Но, знаете, ее забавно бесить. Джону-то она ничего не сделает, а смотреть на кипящую Салли довольно изысканное удовольствие, рассчитанное на гурманов с исключительным вкусом. Нужно признать, Джон один из таких гурманов.
— Не беси меня, Ватсон, говори чего тебе надо и проваливай, я есть хочу.
Перед сержантом Донован стоит в стакане кофе и завернутый в фольгу сэндвич, судя по запаху. С тунцом, судя по запаху. Скотланд Ярд питается исключительно сэндвичами. — Слушай, ты Шерлока давно видела?
— Кого?
— Шерлока. Холмса. Сумасшедшего. Фрика?
— Слышишь, Ватсон, дружеский совет. Займись рыбалкой, — Салли корчит рожицу в стиле «true story» и покачивает кучерявой шевелюрой.
— Меня раздражают рыбы.
Ватсон разворачивается и идет прочь. Бесполезно еще трясти Донован, она, может, и злюка, но честная. Не знает — значит, не знает.
Он уже предчувствует, что скажут люди, к которым он направляется, но это не расстраивает. Либо лимит нервных клеток истрачен, либо окончательно шизанулся.
Салли с набитым ртом кричит вслед:
— Ну вот и катись, и так аппетит мне испортил!
*
После духоты участка на улице приятно прохладно. Голод появился внезапно и сбил мысли с привычного потока. Желудок требует хлеба, только потом мозг готов воспринимать зрелища. Вспомнились обеденные сэндвичи бравых служителей Скотланд Ярда и под ложечкой противно засосало. Стоит все же перекусить. А после обдумать план дальнейших действий. В кармане уныло позванивает мелочь.
Кто еще остается? На ум приходит Мориарти, вежливо постучавшись в дверки воспаленного сознания. Джон истерически хохотнул. Просто представил себе ситуацию: — Как твой чай, Джим? — Отлично, Джон, спасибо! — Не за что, Джим, у меня тут к тебе вопрос возник, ты давно виделся со своим заклятым врагом, ну, Шерлоком Холмсом? — Ах, с ним? Ну да, совсем на днях виделись!
Джона начинает трясти от сдерживаемого смеха. Истерика на подходе.
— Сэр, мелочи не найдется? — прокуренный голос над ухом приводит его в чувство. Он оборачивается. Девушка, бездомная, замерзшая, с пластиковым стаканчиком в руке осматривает Джона, гадая, есть ли у него деньги.
— А тебе зачем?
— На чай, сэр.
Секунду он широко раскрытыми глазами смотрит на нее. Она или не она? Он почти уверен, что это та же самая девушка, что и тогда. Когда они впервые встретились с Мориарти, Шерлок тогда с ее помощью отыскал Голема. Джон судорожно лезет во внутренний карман за бумажником и вытаскивает оттуда полтинник. Последняя крупная купюра, остальное уже совсем по мелочи.
— Держи пятьдесят. Ты не скажешь мне одну вещь?
— Что надо, сэр? — она явно рада полученным деньгам, но напугана вопросом.
— Как тебя зовут?
— Сара, — она хмурится.
— Сара, — вежливо обращается он к ней, боясь спугнуть. — Ты не знаешь человека по имени Шерлок Холмс?
— Никак нет, сэр, такого не знаю, — Сара облегченно вздыхает. — Я могу еще чем-то помочь, сэр?
Джон пристально рассматривает лицо девушки, пока та нервно оглядывается. Это однозначно она, та же самая девушка, но и она не помнит Шерлока.
Я еще соглашусь, если Лестрейд, Донован, Молли и миссис Хадсон сговорились, с трудом, но поверю. Но чтобы они отыскали ту же самую бездомную... нет, их IQ на такое не способен. Да и это не очень-то похоже на дружескую шутку, вряд ли бы они таким стали заниматься?
— Нет, Сара, спасибо... Купи себе что-нибудь поесть на эти деньги, ладно?
— Как скажете, сэр, — она усмехается и идет прочь.
*
Пересчитав все деньги, что наскреблись в карманах и кошельке, Джон принял решение последовать примеру друзей из полиции и съесть сэндвич. Только не с тунцом, а то вдруг станет таким, как Салли? Джон мысленно сделал «Брр». Такого и врагу не пожелаешь, серьезно.
Заскочив в ближайшую забегаловку, Джон приобрел одно из величайших достижений прогресса: салат, помидор, огурец, лук и бекон, все зажатое между двумя булками. Джон Ватсон рекомендует.
Пока желудок радовался долгожданной пище, Джон извлек из кармана телефон. Оказывается, там есть такая штука, называется «Телефонная книга». Исключительно умная штука, подсказавшая Джону имя Майкрофта Холмса.
Действительно умно, и как я сам до этого не додумался? Выходит, Шерлок был прав, что даже мой телефон умнее меня.
Закончив есть, он набирает SMS Майкрофту.
Надо с тобой поговорить, где мы можем встретиться?
Дж.Х.Ватсон.
Джон не прогадал с выбором способа найти старшего Холмса: вместо того, чтобы бегать по городу и обыскивать места, где бы он мог предположительно быть, достаточно послать ему текстовое сообщение и можно ждать машину с тонированными стеклами, которая тебя доставит с комфортом. Одно только «но»: вам стоит либо действительно заинтересовать Майкрофта, либо быть очень хорошо с ним знакомым. Благодаря Шерлоку, Джону обеспечено второе.
*
Через двадцать минут он уже сидит в кресле в отдельном кабинете в клубе «Диогент» напротив старшего из братьев Холмс. Пробки подзадержали.
— Итак, мистер Ватсон, в своем текстовом сообщении, которые, как Вы, должно быть, знаете, я ненавижу, Вы сказали, что вам необходимо со мной поговорить. Я надеюсь, что предмет нашего разговора будет иметь неоспоримую ценность для меня. Ну, или, в крайнем случае, для Вас. Итак, о чем бы вы хотели поговорить?
Он безупречен как в своих манерах, так и в своей одежде. Собственно, как всегда.
— Да, Майкрофт, я хотел поговорить с тобой кое о чем. Не думаю, что это принесет тебе какую-то пользу, но меня, надеюсь, избавит от мучений.
Он следит за Джоном с прищуром, вытянув тонкую шею.
— Как давно ты виделся со своим братом?
Он усмехается:
— Джон, — он особенно делает ударение на имя, ему, должно быть, не понравилось фамильярное обращение к его неприкосновенной фигуре. — Ты прекрасно знаешь, что у меня нет брата.
— Слушай, я знаю, у вас с ним всю жизнь не было особых братских чувств, ты свистнул всех его смурфов и прочее, но что бы так?
— Я не понимаю, о чем Вы толкуете, Джон, у меня нет братьев, я единственный сын в семье.
— Правда?
— Да, Джон, правда. Мне нет смысла Вам лгать, во всяком случае, в этих вопросах.
Последние ниточки, связывавшие Джона с Шерлоком, начинают ускользать из пальцев.
— Могут меня отвезти домой?
*
А потолок на сам деле не совсем потолок. Это лабиринт трещин. Маленьких и больших. Ровных и извилистых, в желтых потеках. Если смотреть на них достаточно долго, можно потеряться в их переплетении. Просто стать кем-то или чем-то, ничего не значащим. Жить среди трещинок и смыслом жизни будет как выбраться из лабиринта. Свернуть направо или налево? Остановиться или бежать вперед? Как выйти? Трещины на потолке — просто трещины. Нет лабиринта, и тебя нет, и меня нет.
Джон смотрит в потолок.
Делает вдох и узнает тонкий, почти испарившийся аромат одеколона Шерлока.
Смотрит в потолок. И узнает одну трещину. Она особенная. Ну, не то чтобы особенная. Но она имеет историю. Связанную с Шерлоком.
— Зачем тебе теннисный мячик, если ты не играешь в теннис?
— Почему ты решил, что я не играю в теннис? — Шерлок, приподнимая бровь, берет со стола книгу и нарекает ее ракеткой. — Смотри как он у меня ловко подпрыгивает!
После особенно сильного удара, мячик улетает, забыв про законы гравитации прямо в небо. Но до неба не долетает, помешал потолок. И потолку досталось.
— Упс.
Вся квартира полна мелочами о нем. О человеке, которого не существует. С этим сегодня Джон приходил к Элле.
— Его не существует.
— Вы уверены?
Она сидит, привычно закинув ногу на ногу, готовая слушать, помогать.
— Его никто не помнит. Значит, его не существует, — в воздухе повисает недоговоренность. Этакое молчаливое «но». Элла прекрасно его чувствует.
— Но?.. — переспрашивает она.
— Но он существовал! Прошу Вас, Элла, поверьте мне. Он действительно существовал, это не игры моего разума.
Долго она смотрела молча на Джона. Пытаясь понять, правду ли говорит он. Или это действительно болезнь?
— Я не лгу! Но это не так, ведь, клянусь вам, я не сумасшедший! Я знал его, я жил с ним, он мой друг!
Он даже не заметил, что произнес это вслух, почти выкрикнул.
— Джон... Есть одна, пожалуй, последняя вещь, которую я могу для Вас сделать. И да, я верю Вам, Джон.
Она берет карандаш и, несколько раз неуверенно, будто решая верно ли поступает, крутанула его между пальцами. Резко выдохнув, на обратной стороне своей визитки написала номер.
— Есть один человек... Позвоните ему. Этот человек безоговорочно поверит Вам и поможет, куда лучше меня. Джон, Вы абсолютно здоровы и я верю всему, что вы говорите.
Она замолчала, будто раскаявшись в своей откровенности.
— Время приема закончилось, Вам пора, Джон, — произнесла она не глядя на него.
Джон встал и так же, не глядя на Эллу, направился к выходу. Его догнали слова, брошенные будто в пустоту.
— Он сумасшедший, но он умнее всех, кого вы когда-либо знали. И он куда нормальнее всех, кого вы когда-либо встречали.
Джон обернулся и пристально глядел на Эллу, которая устремила свой взгляд в окно. Вдруг, будто очнувшись, она перевела взгляд на Джона.
— До свидания, Джон.
III.
— И, прости, что это? — Энджи с наигранным ужасом посмотрела на кашу в тарелке.
— Традиционный английский завтрак, на самом деле. Ты что, овсянку никогда не ела? — удивленно приподняв брови, произнес Арти.
Сестра бросила на него уничтожающий взгляд. Обычное проявление сестринской любви в этой семье.
— Так, ребятки, вам в школу пора, доедайте быстрее, — Клара покосилась на детей со снисходительной улыбкой, вытирая мокрую тарелку.
— Не указывай мне, Освальд!
— Не много ли Вы себе позволяете, молодая леди? — но у Клары не было настроения ругаться. Ведь сегодня прекрасный день, самый лучший день недели и ничто не испортит настроения.
— Ты чего такая счастливая? — подозрительно прищурилась Энджи.
— Это не твое дело, — добродушно огрызнулась Клара, — Просто сегодня очень хороший день.
— Ну да, ага, — язвит девочка, — дождь с самого утра поливает, лучше не придумать! На завтрак какая-то гадость, а не классический английский завтрак... Дерьмо, а не день!
— Следите за своим языком, молодая леди! Вашему отцу это не понравится.
Но Энджи только закатывает глаза.
Какая бы сегодня ни была погода, хоть камни бы сыпались с неба или настали морозы, сильнее, чем в России, сегодня — лучший день.
Сегодня среда. Что особенного в среде? Каждая минута особенная. И звуки. Потому что прислушиваешься к любому скрипу, в надежде услышать заветный рев двигателей и скрип двери. В надежде, что он появится раньше обычного.
Клара, улыбаясь, собрала тарелки и, чисто ради эксперимента, попробовала кашу. Ну и гадость, действительно.
Ну, в конце концов, не каши мой конек, а суфле. Мне простительно, — пронеслось в голове Клары.
До ее ушей доносится перебранка Энджи и Арти, спорящих о чем-то. Они такие разные, по ним не скажешь, что они брат и сестра.
— Энджи, не забудь кинуть фунт баночку плохих слов! — крикнула Клара и улыбка скользнула по ее губам. Приятно командовать. Ведь кто босс?
Я босс.
Дверь за детьми захлопнулась, и Клара осталась одна в доме, босс всех и вся. Чем заняться, ожидая появления Доктора? Что она обычно делает по средам? Поскорее выпроваживает детей за дверь и слоняется по дому без дела, думая, улыбаясь, прислушиваясь к каждому шороху — не прилетел ли безумец в его синей будке? Гадая, какой будет его новая совершенно сумасшедшая затея.
Задумчиво улыбаясь, Клара взяла из вазы яблоко и с удовольствием вгрызается в сочную мякоть. Замечательное яблоко, именно такое, каким оно должно быть — крепкое, сочное. А вот Доктор терпеть не может яблоки. Яблоки — гадость, — говорит он, — ненавижу яблоки.
Мимоходом заглянув в зеркало, Клара откусила очередной кусок яблока и начала подниматься на второй этаж, когда ее прервал домофонный звонок. Девушка перепрыгнула три нижних ступеньки и распахнула дверь. Она ожидала увидеть там детей, что-нибудь, как обычно, забывших. Она даже чуть посторонилась, чтобы Энджи не толкнула ее, заходя в дом.
Но за дверью стоял промокший до нитки мужчина средних лет с бескрайней безнадегой в глазах. Клара поперхнулась яблоком, попытавшись его быстрее проглотить, и замахала руками, приглашая мужчину войти. Прежде, чем закрыть дверь, она выглянула на улицу.
Тяжелое низкое небо, затянутое набухшими тучами, изливало запасы воды на улицы Лондона. Люди, попрятавшись под черными зонтами, спешили кто на работу, кто в школу. Капли, разбиваясь о крыльцо, разлетались мелкими брызгами и оставляли мелкие мокрые капли на брюках Клары. Проглотив, наконец, прожеванное яблоко, девушка глубоко вдохнула пропитанный озоном влажный воздух и захлопнула дверь, отрезав обитателей дома номер 30 по Дубовой улице от непогоды, царившей снаружи.
Развернувшись к мужчине, застывшему в прихожей, Клара широко улыбнулась ему.
— Привет, я Клара, — она протянула мужчине руку, но когда тот не принял рукопожатия, неловко сжала в кулак и покачала ею, в итоге убрав за спину. — Я могу чем-то, мм... Помочь?
На самом деле, глядя на этого человека, возникали некоторые... сомнения относительно его душевного равновесия.
— Мне нужен Доктор, — еле слышно произнес мужчина. Клара скорее угадала, чем действительно услышала эти слова. Скорее хриплый выдох, чем произнесенные слова. И понятно, что этот человек говорит вовсе не о психиатре из ближайшей клиники. Что-то подсказывало Кларе, что он говорит о том же самом Докторе, которого она сама ждет сегодня с самого утра.
— Сэр, давайте выпьем с вами какао? Он придет, обещаю.
Безумные глаза нашли взгляд Клары и с надеждой вперились, выпытывая правду.
— Вы... понимаете, о ком я говорю? Вы понимаете?
О да, она понимала. Она понимала его отчаяние, боль, потерю, безнадегу, что читались в его глазах. Все потому, что она уже испытывала это все на своей шкуре. И тогда ей нужен был кто-нибудь, кто вытащил бы ее из пучины бессознательного горя и слишком тяжелых, душащих мыслей. Тогда не нашлось никого, кто бы помог.
Если этому человеку нужна помощь, она поможет. Безропотно и всем, чем только сможет. Потому что бросить человека, когда так хорошо понимаешь, что он чувствует — верх бессердечия.
— Да. Пойдемте, я сварю какао.
Клара помогла ему снять крутку, провела на кухню и усадила. Судя по всему, он почувствовал себя лучше — по крайней мере, теперь он не выглядел как тяжелый душевнобольной. Откашлявшись, он произнес с небольшой запинкой:
— Джон. Меня зовут Джон Ватсон.
Клара, мягко улыбнувшись, поставила кастрюльку с молоком на плиту и достала с полки банку с какао. Оба — и Клара, и Джон — молчали, наслаждаясь хрупким уютом мирного мгновения. Стуком ложки о стенки кастрюли и довольным вздохом Клары, которая, запустив нос в банку с какао, с наслаждением вдохнула его насыщенный запах.
— Оно просто божественно пахнет, — тихонько поделилась Клара с Джоном. Тот в ответ немного неловко улыбнулся.
Ветер яростно швырял в окно кухни горсти воды, а два незнакомых человека с удовольствием потягивали горячий какао с корицей и улыбались друг другу, как могут улыбаться только незнакомые люди. Не знающие недостатков друг друга, между которыми есть только какао с корицей и километры тишины.
— Какао получился действительно очень вкусный, — чуть кивнув головой, Джон несмело улыбнулся.
— Я очень рада, что Вам понравилось. — Клара секунду задумчиво покусывала нижнюю губу и ногтем постукивала по отколотому краешку эмали на своей любимой кружке. — Так Вы сказали, что ищете Доктора? — после утвердительного кивка Клара продолжила, — Почему же Вы пришли сюда? Кто дал Вам мой адрес?
— Мне сказали прийти сюда в среду. Сказали, он бывает здесь по средам.
Нехорошее предчувствие сжало сердце Клары. Почему кому-то известно, что Доктор появляется здесь? Откуда кто-то знает, что именно по средам?
— Ну, что же... — начала Клара, но ее самым наглым способом прервали.
— Пончики! — раздался вопль, приглушенный закрытыми дверьми, — Пончики, Клара, это круто!
Услышав такой знакомый голос, Клара тут же позабыла все свои опасения. Ведь самое главное, что Доктор наконец-то здесь.
Он ворвался в кухню, еще что-то рассказывая о пончиках и замер, увидев Клару и Джона, пьющих какао. Смущенно покрутился, переводя взгляд с Джона на Клару и обратно, открывая и закрывая рот. В конце концов, он отвернулся, закрывая лицо руками, воскликнув: «О Господи, Клара, ну как можно?!»
— Доктор, познакомься с Джоном, он пришел к тебе, — улыбаясь, произнесла Клара. Доктор с выражением полнейшего шока на лице закрыл рот, открыл его и снова закрыл.
— Ну что же, раз он пришел ко мне, нам стоит с ним поговорить. Клара, сходи за пончиками.
— На улице льет как из ведра, какие пончики?! В такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит.
— Я и не выгоняю собаку. Клара, дуй за пончиками.
Обиженно фыркнув, Клара вышла из кухни, хлопнув дверью. Вряд ли она отправилась за пончиками, но подначивать Клару всегда было очень забавно.
Улыбнувшись, Доктор обернулся к Джону. Не стоит быть пророком, чтобы понять, что у него что-то стряслось. Иначе он не пришел к нему.
— Кто рассказал Вам обо мне?
Джон, видимо, удивлен этим вопросом. Он предполагал, что разговор начнется с другого.
— Она мой... Ее зовут Элла.
Элла. Все теперь понятно. На губах Доктора заиграла печальная улыбка, и он задумчиво и чуть мечтательно протянул, приподняв брови в своем несравненном докторском стиле:
— Элла... Были же деньки, верно? Передайте ей привет от меня. Скажите, что я помню ее и обязательно пришлю ей открытку на Рождество.
— Вы ведь не объясните мне, откуда вы знаете ее и почему обещаетесь прислать открытку на Рождество?
— Нет, Джон, не сегодня. А пока, кажется, у Вас было ко мне дело?
Конечно, у него есть дело. И конечно, сейчас, когда Доктор напомнил ему, он все напрочь забыл, все приготовленные речи вылетели из головы и теперь все, на что Джон способен — замереть с открытым ртом, лихорадочно пытаясь придумать с чего начать..
— Люди иногда покидают этот мир, Джон. Но они всегда оставляют след, по которому их можно найти. Недопитое кофе, царапину на столе, трещину на потолке, свадебную фотографию или любимые кеды, забытые в спешке под кроватью. Всегда есть что-то, за что можно уцепиться, Джон. Что-то, что судьба и Вселенная упустили из виду в суматохе. Воспоминания обладают куда большей силой, чем ты думаешь, Джон.
— Нет...
— Я заранее знаю все, что ты скажешь. Просто поверь мне сейчас и скажи: ты готов?
Джон долго смотрел на этого странного, непонятного человека, знающего больше, чем другие, говорящего странные, порой пугающие вещи, но дарящие долгожданную надежду. Надежду...
— Вернуть Шерлока.
Ах. Так вот оно что.
— Шерлок... — протянул задумчиво Доктор, — выходит, вы — доктор Ватсон. Что же, забавный каламбур, коллега. Ко всему прочему я давно хотел познакомиться с Шерлоком Холмсом. Самый известный частный консультирующий детектив, верно?
*
ТАРДИС встретила Клару привычным уютом и теплом, фоновым гудением работающих двигателей. И уже ставшим обыкновением, в отсутствие Доктора недовольное урчание. Смущенно почесав макушку, Клара подошла к консоли и провела по ней рукой, случайно задев рукой синий стабилизатор. ТАРДИС незамедлительно отреагировала на вмешательство гневным гулом.
— Прости, прости, я больше не буду трогать, — залепетала Клара, спрятав руки за спину.
Пока Доктор общался с Джоном, у нее появилось несколько минут на размышления. Обычно эти размышления ни к чему особенно хорошему не приводили, надо сказать. Иногда не очень приятно быть слишком умной, не всегда выгодно иметь хорошее логическое мышление. Потому что если ты умеешь рассуждать и делать логические выводы, рано или поздно это может привести тебя к крайне неутешительным выводам.
Клара глубоко вдохнула и, покачнувшись с носка на пятку, тихонько заговорила:
— Знаешь, я до сих пор не совсем понимаю в чем дело. Я имею в виду, я прекрасно понимаю, что я не первая его спутница... Но почему именно я?
ТАРДИС издала странный звук, отдаленно походивший на смешок. Хм, понятно. Не одна Клара задавала себе этот вопрос.
— Да, пожалуй, ты права, это был глупый вопрос. Вернее, частый вопрос. Но вот теперь мне интересно как часто он звучал в этих стенах. Сколько их было до меня? Со сколькими призраками прошлого мне приходится тягаться?
ТАРДИС пискнула, и Клара развернула к себе экран. Она не успела сосчитать всех лиц, но их было более чем достаточно. Последняя фотография смеющейся рыжеволосой девушки в свадебном платье задержалась дольше остальных. Вот он, самый близкий призрак. Самый живой и тревожащий душу Доктора. Вот она, девушка, по которой он скучает.
— Кто же ты такая?.. — задумчиво протянула Клара, глядя изображение рыжей. Полностью погрузившись в раздумья, Клара испуганно подпрыгнула, когда хлопнула дверь будки. Доктор ворвался в ТАРДИС, неся за собой шум и хаос, как обычно. Клара оттолкнула экран, так что он развернулся в другую сторону, и молилась про себя, чтобы ТАРДИС убрала изображение рыжей спутницы.
— Клара, помнишь ли ты на вчерашний разговор? На самом деле, для тебя он был неделю назад... но это не важно. Итак, наш вчерашний разговор. Что я сказал тебе?
— Эм... Знаешь, мы с тобой довольно много разговариваем и какой бы хорошей память у меня не была, всего я помнить не могу.
— Отпуск, Клара! Я сказал, что тебе нужен отпуск!
Отпуск это хорошо, знаете ли. Хотелось бы оказаться на пляже Блэкпул лет на десять назад.
— Итак, я могу выбирать место?...
— Нет, моя дорогая, отпуск отменяется, — с неимоверным восторгом в голосе произнес Доктор и выжидающе уставился на Клару, ожидая ответной радости. Не дождавшись таковой, он начал тормошить ее и заявил:
— Мы отправляемся на Элизиум!
Chapter IV
Chapter V
Chapter VI
Chapter VII
Chapter VIII
Chapter IX
Chapter X
п.с. шапку я тупо скопировал с фикбука, лол
Название: Elysium
Беты (редакторы): я в активном поиске и буду запредельно рад любой посильной помощи.
Фандом: Доктор Кто,Шерлок(кроссовер)
Персонажи: Шерлок Холмс/Клара Освальд; Джон Ватсон; Одиннадцатый Доктор/Амелия Понд, Молли Хупер.
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Джен, Ангст, Драма, Фантастика, AU
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие
Размер: планируется макси, написано 67 страниц
Кол-во частей: 10/?
Статус: в процессе написания
Саммари:
Что, если собственный разум - твой злейший враг?
Что, если ты не знаешь что реально, а что сон?
Что, если твой друг предает тебя, а твой враг спасает твою шкуру... А потом ты просыпаешься.
Когда ты - герой триллера, сюжет которого тебе не известен. И все твои кошмары внезапно стали реальностью.
Что случается, когда ты попадаешь в капкан, вырваться из которого можно одним способом.
Нужно проснуться.
Проснись!
Chapters I, II, III
I.
Когда он думает, его лицо застывает. И остаются только глаза. Неимоверно живые, умные. Только они и выдают своим непрерывным движением тот хаос, что царит у него в голове. Что там, должно быть, за хаос. Представить себе невозможно. Его мозг непрерывно работает. Днем и ночью, спит он или бодрствует, он всегда думает. Анализирует. Это его дар. И его проклятие. Его зовут Шерлок Холмс.
Сейчас он абсолютно неподвижен. Почти абсолютно — глаза пристально вглядываются в трещину на стене напротив. Обводят ее края, определяют длину, глубину. Около полутора метров. Кажется, будто трещина пронзила стену насквозь. Но нет, сквозняка нет, а он бы обязательно был, если бы трещина была сквозная. Следовательно, стена не повреждена полностью. Но если присмотреться — очень хорошо присмотреться — то можно заметить свет, проникающий с другой стороны стены. Это определенно солнечный свет, будто проникающий сквозь завесу листьев, но вот проблема — с другой стороны стены улица на окраине Лондона и да, сейчас почти ночь и на улице тьма, хоть глаза выколи. Вывод? Вывод — за стеной Лондон, но трещина ведет не в Лондон. Безумно? Бессмысленно? Отнюдь. Отбросьте все невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался. Вот вам и ответ. Куда ведет трещина — уже следующий вопрос. На который нам нужно обязательно получить ответ. Что будет, если прикоснуться к краю трещины? Ничего не должно, если трещина обычная. Но она, вернее всего, не очень обычная. Что случится? Не знаю. Стоит проверить.
Если Шерлок Холмс находит ответ на вопрос, который занимал его и если этот ответ требует действий — он будет действовать. Еще секунду назад он казался статуей, а сейчас он сорвался с места и в пару секунд преодолел расстояние до трещины. Вскидывает руку в кожаной перчатке и легко касается трещины примерно в середине.
Что может произойти, если прикоснуться к трещине в стене?
Казалось бы, ничего не должно...
Как только кожа перчатки соприкасается с грубым бетоном стены, раздается взрыв и трещина разлетается миллионом осколков, разрушая стену. Рука величайшего консультирующего сыщика все еще касается трещины, уже не существующей. А через секунду все заканчивается. То есть, ВСЕ заканчивается. Что бы это ни было — взрыв, стена, разнесенная на мельчайшие кусочки — мираж или реальность, но стена цела и невредима. Ничто не портит ее великолепие, если серую бетонную стену в захолустной квартирке на окраине города можно назвать великолепной.
Трещина исчезла.
*
Доктор Джон Ватсон не страдает психическими расстройствами. Это факт. Но этот факт подвергается сомнению, когда Джон Ватсон не может вспомнить, что он делает на полу в пустой, однозначно не жилой, квартире, совершенно один.
Воспоминания приходят толчками.
Маленькая девочка, не старше семи лет. Сидит на стуле спокойно и прямо держит спину. Она пришла совсем одна.
— В стене у меня в комнате есть трещина, — спокойно говорит девочка. — Вы поможете мне?
Она очень милая. Завитки темных мягких локонов обрамляют личико сердечком, большие карие глаза смотрят мягким, но отстраненным взглядом.
— Трещина? Почему бы твоим родителям не позвать строителей?
— Вы поможете мне.
Голос у нее все такой же спокойный, с абсолютно взрослыми интонациями.
— С чего ты взяла?
— Потому что мне страшно, — спокойно парирует девочка. Она протягивает Шерлоку листок бумаги, на котором написан адрес. После того, как Шерлок взял листок, девочка встает и просто уходит. Некоторое время царит безмолвие. А потом Шерлок срывается с места и, на бегу схватив пальто, и крикнув:
— Джон, ты идешь или как? — уходит.
— Шерлок?
Голос звучит гулко в пустой квартире. В ответ лишь звенящая тишина. Джон, морщась, поднимается на ноги, вновь окликает Шерлока. В сумраке квартиры никого нет.
В такой квартире не может жить маленькая девочка. Три комнаты, везде голые стены. Стойкий запах старости и пустоты. Сразу видно — много лет здесь уже никто не живет. Все равно мы осматриваем каждую комнату и, наконец, трещина обнаруживается. Должно быть, эта комната раньше служила детской — на полу до сих пор разброшены игрушки. Но выглядит это как остатки жизни после ядерного взрыва. Цветные кубики с буквами давно выцвели, теперь они все примерно одного бело-серого цвета, а буквы на них уже не разобрать. У куклы нет глаз-пуговок, и нитка-ротик распустилась.
На город медленно опускаются сумерки, укутывая улицы вуалью ночи. Фонари не горят, и в комнате становится все темнее и темнее.
Кухня пуста. Трехногий стул стоит посреди комнаты, как символ вечности и нерушимости кухонных стульев. И на трех ногах держимся и будем держаться! — ну или что-то в этом роде. Дверца кухонного шкафа скрипуче покачивается на одной петле.
— Шерлок!
Поочередный осмотр всех трех комнат ничего не дает. Шерлок Холмс исчез, испарился. Джон обнаружил себя стоящим перед стеной, на которой прежде была трещина.
Стоп. Что значит прежде? Куда она делась?
Голову внезапно пронзила острая боль, так что Джон невольно зажмурился. Когда открыл глаза и взгляд его, наконец, сфокусировался, он отпрянул от стены. ТЫ ПОТЕРЯЛ ЕГО. Размашистые буквы, написанные в... Ярости? Испуге? Написаны красной краской.
Дыхание Джона учащается, бетонные стены все сильнее давят на него, паника захлестывает все его существо. Ему слышится? Детский смех. Лицо ехидно усмехающейся малышки, она выглядывает в дверь. Но вот она исчезла.
Будто что-то в уголке его глаза, что он увидеть не может.
Комната кружится перед глазами.
Слова на стене.
ШЕРЛОК.
Резкий поворот. Девочка. Хихиканье.
Задыхаюсь, воздуха не хватает...
ПОТЕРЯН.
Это какое-то сумасшествие...
— ШЕРЛОК!
Я... я потерял его.
*
...Телефон противно вибрирует в кармане брюк. Спина за ночь жутко затекла, будто он провел ее на деревянных нарах или на каменном полу, а не в мягкой постели, которую заботливо подготовила миссис Хадсон. Телефон продолжает вибрировать. Почему он в кармане? Что, даже раздеться поленился... Вибрация прекращается. И возобновляется снова.
— Ну кому я нужен?!
Кряхтя, Ватсон извлекает телефон из кармана и в тот же момент он прекращает вибрировать.
12 пропущенных вызовов.
О, ну как это мило. Кому-то я действительно нужен?
Джон отбрасывает телефон и когда его металлический корпус звонко сталкивается с бетонным полом, Джон окончательно просыпается. И резко садится.
Девочка.
Квартира.
Трещина.
Взрыв.
Шерлок?
— Шерлок!
Сердце колотится где-то в горле, затрудняя дыхание. Очередной приступ паники затапливает Джона, мысли путаются, руки начинают нервно дрожать. Все, что происходило вчера, кажется просто дурным сном, сумасшествием, бредовым кошмаром.
Пальцы Джона привычно набирают номер Шерлока, но приятный и отстраненный голос девушки-диспетчера безразлично сообщает, что номер набран неправильно.
Дважды.
Трижды номер набран неправильно или не существует.
Никогда Джон Ватсон не ошибался в номере Шерлока.
Еще несколько касаний клавиш.
— Миссис Хадсон? Да, я... миссис... миссис Хадсон, Шерлок сейчас дома? — непрерывный поток слов миссис Хадсон, слышавшийся из трубки резко прекращается. — Джон, дорогой, прости, кто?- Шерлок Холмс. Миссис Хадсон, он вчера вернулся домой? — Джон, милый, я не понимаю о ком ты говоришь... Где ты был?
Джон в ярости жмет на отбой. Что значит «я не понимаю о ком ты говоришь»?! Миссис Хадсон и Шерлок как тетушка и непоседливый племянник — всегда все знают друг о друге. Не случился же у нее внезапный провал в памяти? Амнезия, конечно, явление не редкое, но такого засранца, как Шерлок Холмс, забыть не так-то просто.
Как Джон выбирался из глуши и добирался в адекватный центр Лондона, он не помнил. Но прекрасно запомнил испуганное лицо миссис Хадсон, когда он ворвался в квартиру. Она лепетала что-то непонятное и нервически-истеричное, предлагала ему успокоиться и выпить травяного чайку.
— Идите к черту со своим чайком, миссис Хадсон! — сорвался в один момент Джон. Долго ее упрашивать не пришлось, и домовладелица испарилась. К черту ли она направилась или заваривать себе травяной чай — неизвестно. Джона сейчас куда больше занимало другое.
Сбивая углы и задевая косяки, он взбежал по лестнице на второй этаж, в их с Шерлоком квартиру. Задыхаясь от быстрой ходьбы и волнения, он застыл на пороге.
Ноутбук на столе.
Трость в углу.
Чашка кофе на стопке книг оставила после себя круглое коричневое пятно на обложке словаря «Английский — Хинди; Хинди — Английский».
Покрывало, накинутое на кресло, сбилось набок, будто кто-то только что сидел и встал за печеньем к чаю.
Наверняка, за «Джейми Доджерс». Самое популярное печенье в Лондоне и, черт его дери, самое вкусное.
Но самое главное — ни следа Шерлока Холмса.
Нет его лучшего друга-черепа на каминной полке.
Нет его пальто и его шляпы.
Той самой, охотничьей непонятной ушанки.
— Смертельное фрисби? — Шерлок задумчиво рассматривает шляпу. А Джон из-за газеты наблюдает за ним и посмеивается. Он забавный, его лучший друг. И абсолютно сумасшедший.
Нет ничего, что могло бы напомнить о присутствии в квартире Шерлока Холмса.
Ни-че-го.
Джон тяжело вздохнул и закрыл глаза, прислонившись к косяку. Все продолжает казаться безумным сном.
За спиной послышались тихие мягкие шаги миссис Хадсон.
— Так кто же такой Шерлок Холмс?
*
Сегодня понедельник, Элла сразу же согласилась на прием. Думается, она в некотором смысле жалеет Джона, судя по сочувственным взглядам, которые он время от времени ловит на себе.
Она терпеливо смотрит на мужчину.
Он все еще молчит. Не знает, с чего следует начать.
Молчание становится невыносимым, Элла первая нарушает его.
— Джон, Вас снова мучают кошмары?
В памяти всплывает сон — мешанина света, крика и страха.
Джон сдавленно кивает.
В горле стоит ком, мешающий не то что говорить, даже дышать.
Элла терпеливо вздыхает. На самом деле ее зовут мисс Томпсон, но она просит называть себя по имени. Так, по ее словам, должно быть легче доверять ей.
— Джон, поверьте, я понимаю, что вам тяжело. Вы знаете, грусть достаточна сама по себе, но чтобы справиться с ней, нужно поделиться ею с другим.
Она хочет помочь.
Но как же тяжело справиться с собой, совладать со своим предательски дрожащим голосом.
— Мой друг... пропал. Я потерял его.
— Ваш друг?
— Мой... лучший друг. Его зовут Шерлок Холмс, — Джон бросает на Эллу быстрый, но полный надежды взгляд, но встречается со стеной непонимания — она не знает его. Ну, конечно, она знает, обязана знать! — Элла, вы знаете человека по имени Шерлок Холмс?
— К сожалению, это имя ни о чем не говорит мне .
Чувствуешь себя главным героем психологического триллера, сюжет которого тебе неизвестен.
— Джон, думаю, вам стоит поговорить о... Шерлоке, верно? Поговорить о нем с вашими общими знакомыми, друзьями, коллегами по работе?
Быстрый взгляд.
Общие друзья... Что же, друзьями их назвать сложно.
— У меня нет друзей! — никогда его еще таким не видел. Он в панике... Шерлок Холмс в панике. Руки дрожат, голос срывается. А четыре слова, выкрикнутые в запале ссоры, неожиданно больно ранят. Нет друзей.
— Да, верно. У тебя их нет.
Воспоминание, неожиданно яркое, застает врасплох.
Но в голове прочно засел совет Эллы. Недурной, очень недурной совет. Который либо подтвердит, что все это — большой и не особенно смешной розыгрыш Шерлока и миссис Хадсон, или можно брать справку в дурку.
— Я... Мне... Мне пора, большое спасибо Вам, Элла.
— Не за что, Джон, — отвечает она, но он уже за дверью офиса, на улице, уверенный, вдохновленный, готовый отыскать Шерлока Холмса. В голове складывается определенный список людей, готовых ответить на вопросы.
II.
— Молли? — Джон тихонько постучал по раскрытой двери. Она всегда оставляет ее открытой — наверное, чтобы чувствовать хоть какую-то связь с внешним миром, все-таки, морг — не лучшее место, где следовало бы работать юной девушке. Она опять суетится, бросается к шкафу, достает что-то, бежит обратно, что-то рассматривает, что-то разрезает, что-то щупает, что-то где-то помечает.
Волосы затянуты в хвост, она всегда убирает их, чтобы не мешали при работе. Когда она бегает, хвост забавно покачивается. Непослушная прядь все-таки выбилась из-под резинки и теперь щекочет ей нос.
Молли щурится, наклонившись над журналом регистрации, втягивает носом воздух.
И громко чихает.
— Будь здорова, Молли, — произнсит Джон чуть громче. Она испуганно поднимает голову, как дикий зверек, застигнутый врасплох. Ее маленькое личико с острыми чертами, постоянно вскинутые изумленные брови.
— О, Джон! Привет, давно не виделись, — ее тонкий голосок выдает, как она рада его видеть. Они никогда не были по-настоящему близкими друзьями, но, думается, она рада любому, кто навестил бы ее.
— Да нет, виделись мы всего несколько дней назад.
Она выжидающе смотрит.
Повисает неловкая тишина. В отсутствие Шерлока с Молли тяжело общаться — не о чем даже поговорить и не знаешь с чего начать разговор. Когда он находился в лаборатории, все вертелось вокруг него. Джон, Молли, все помогали ему и слушались его. А когда нет его — центра их общей маленькой Вселенной — общение не клеится.
— Не хочешь выпить со мной кофе? — выпаливает Джон первое, что пришло на ум. Им нужно поговорить, а делать это в морге как-то... ну, не по себе.
Молли непонимающе хлопает ресницами:
— Джон, ты что... — напряженная атмосфера нарастает. В любом случае, в морге приглашение звучало несколько эксцентрично.
— Эм, Молли, мне просто нужно поговорить с тобой кое о чем, — губы Джона кривит неловкая извиняющаяся улыбка, а Молли смеется не менее неловко.
— Ну... Джон, честно говоря, мне надо работать, тут привезли двоих, близнецы, мужчина и женщина, им по сорок восемь лет, двойное самоубийство. Не хочешь на них взглянуть?
— Как они умерли?
— Вспороли друг другу животы. Должно быть, они умирали долго и мучительно, такого и врагу не пожелаешь, — беспечно говорит Молли. Джона невольно передернуло. Да уж, и как она справляется с этим? Мучают ли ее ночные кошмары или ей снятся розовые слоники, пасущиеся на кисейных берегах?
— Нет, я, пожалуй, воздержусь.
— Ну ладно, — разочарованно тянет она. — Так о чем ты хотел со мной поговорить?
— Ты давно видела Шерлока? —он задерживаю дыхание, ожидая ответа. Молли вежливо улыбается, но хмурится.
— Шерлока?
— Да, Шерлока. Шерлока Холмса, — нетерпеливо повторяет Джон.
— Кто такой Шерлок Холмс?
— Ты серьезно? — на мгновение кажется, что слов не находится, но потом они прорывают плотину спокойствия и льются непрерывным потоком. — Как ты можешь спрашивать кто такой Шерлок Холмс, когда сама прожужжала все уши всем окружающим людям о нем, когда ты столько лет по уши в него влюблена, когда ты терпела унижения от него, когда — ты видела, что у него нет к тебе никаких чувств — все равно надеялась и ждала чего-то, как рождественского подарка под елкой. После всего этого ТЫ спрашиваешь у меня кто такой Шерлок Холмс?
Джон с трудом пытается восстановить дыхание, а Молли даже не старается сдерживать слез — соленые капельки быстро катятся по бархатистой коже порозовевших от стыда щек. Джон явно перегнул палку и слава Богу, что эта палка не сломалась. Молли была под номером один в списке недодрузей Шерлока.
Теперь ее можно вычеркнуть.
Или я сошел с ума, или это коллективный заговор, во главе которого стоит сам Шерлок и задача которого — опять же, свести меня с ума.
— Джон, — шепчет Молли. — Тебе лучше уйти.
Джон разворачивается и уходит, на прощание зло хлопнув дверью.
*
Следующие в списке друзей Оушена Шерлока — Лестрейд и Донован. Эти двое, хотя и терпят Шерлока с трудом, по-своему дорожат им. Не только из-за блестящих дедуктивных способностей Холмса, благодаря которому Скотланд Ярд выбрался из дерьма нераскрытых дел. Как бы Лестрейд ни закатывал глаза, как бы Донован не обзывала его, они одни из людей, знающих его лучше всех.
Они не могут не знать кто такой Шерлок Холмс.
— Шерлок Холмс? Впервые слышу, — Лестрейд лениво смотрит на Джона, параллельно пережевывая сэндвич. Ноги на столе, сам он представляет собой человека, который пытается быть большим боссом.
— Слушай, Лестрейд, — начинает Джон, но он меня прерывает.
— Просто Грег, мы же с тобой сто лет знакомы.
— Грег. Да, хорошо, — я он вздыхает, пытаясь собраться с мыслями. — Я присяду?
— Да, конечно... — Лестрейд явно озадачен. Хотя, озадачить его не составляет большого труда.
— Грег, если я тебе задам один вопрос, ты ответишь? Учитывая, что ответ на этот вопрос может равно спасти жизнь или погубить ее.
Лестрейд косится на Джона, как на умалишенного, ну и черт с ним. Он молчит долго, около минуты, и начинает казаться, что он уже никогда не подберет свою челюсть, которая провисла до пола.
— Грег, слушай...
— Нет, нет, все в порядке, что ты хотел узнать? — ну наконец-то он закрыл рот, а то его недопрожеванный сэндвич несколько... хм... смущал.
— Ты помнишь то дело, когда мы только познакомились? Я еще окрестил его «Этюд в розовых тонах».
— Ах, те самоубийства?
— Да, это не самоу... Да, те самоубийства. Дело раскрыто?
— Неа, валяется среди нераскрытых, а что?
— Ничего... нет, ничего. Спасибо, Лестрейд, я, пожалуй, пойду.
Джон поднимается из кресла. Мозг лихорадочно работает. Не попрощавшись, погруженный в невеселые мысли, Джон толкнул плечом стеклянную дверь, готовый уйти, но голос Лестрейда остановил его.
— То есть, хочешь сказать, что ты заявляешься ко мне в кабинет, задаешь странные вопросы, а потом просто уходишь? — Ну, нет, второго испытания его челюсть не выдержит, если все ему рассказать. Пускай пребывает в мирном неведении.
— Ну да. Доброго дня, Лестрейд.
*
— Ну, привет, докторишка, чего тебе?
Я люблю эту женщину. Честно.
— Здравствуй, Салли, тоже рад тебя видеть, я отлично поживаю, как ты? — сарказм.
Судя по виду, Донован уже злая, хотя, погодите-ка секунду, она всегда злая. Бесить ее сильнее опасно. Но, знаете, ее забавно бесить. Джону-то она ничего не сделает, а смотреть на кипящую Салли довольно изысканное удовольствие, рассчитанное на гурманов с исключительным вкусом. Нужно признать, Джон один из таких гурманов.
— Не беси меня, Ватсон, говори чего тебе надо и проваливай, я есть хочу.
Перед сержантом Донован стоит в стакане кофе и завернутый в фольгу сэндвич, судя по запаху. С тунцом, судя по запаху. Скотланд Ярд питается исключительно сэндвичами. — Слушай, ты Шерлока давно видела?
— Кого?
— Шерлока. Холмса. Сумасшедшего. Фрика?
— Слышишь, Ватсон, дружеский совет. Займись рыбалкой, — Салли корчит рожицу в стиле «true story» и покачивает кучерявой шевелюрой.
— Меня раздражают рыбы.
Ватсон разворачивается и идет прочь. Бесполезно еще трясти Донован, она, может, и злюка, но честная. Не знает — значит, не знает.
Он уже предчувствует, что скажут люди, к которым он направляется, но это не расстраивает. Либо лимит нервных клеток истрачен, либо окончательно шизанулся.
Салли с набитым ртом кричит вслед:
— Ну вот и катись, и так аппетит мне испортил!
*
После духоты участка на улице приятно прохладно. Голод появился внезапно и сбил мысли с привычного потока. Желудок требует хлеба, только потом мозг готов воспринимать зрелища. Вспомнились обеденные сэндвичи бравых служителей Скотланд Ярда и под ложечкой противно засосало. Стоит все же перекусить. А после обдумать план дальнейших действий. В кармане уныло позванивает мелочь.
Кто еще остается? На ум приходит Мориарти, вежливо постучавшись в дверки воспаленного сознания. Джон истерически хохотнул. Просто представил себе ситуацию: — Как твой чай, Джим? — Отлично, Джон, спасибо! — Не за что, Джим, у меня тут к тебе вопрос возник, ты давно виделся со своим заклятым врагом, ну, Шерлоком Холмсом? — Ах, с ним? Ну да, совсем на днях виделись!
Джона начинает трясти от сдерживаемого смеха. Истерика на подходе.
— Сэр, мелочи не найдется? — прокуренный голос над ухом приводит его в чувство. Он оборачивается. Девушка, бездомная, замерзшая, с пластиковым стаканчиком в руке осматривает Джона, гадая, есть ли у него деньги.
— А тебе зачем?
— На чай, сэр.
Секунду он широко раскрытыми глазами смотрит на нее. Она или не она? Он почти уверен, что это та же самая девушка, что и тогда. Когда они впервые встретились с Мориарти, Шерлок тогда с ее помощью отыскал Голема. Джон судорожно лезет во внутренний карман за бумажником и вытаскивает оттуда полтинник. Последняя крупная купюра, остальное уже совсем по мелочи.
— Держи пятьдесят. Ты не скажешь мне одну вещь?
— Что надо, сэр? — она явно рада полученным деньгам, но напугана вопросом.
— Как тебя зовут?
— Сара, — она хмурится.
— Сара, — вежливо обращается он к ней, боясь спугнуть. — Ты не знаешь человека по имени Шерлок Холмс?
— Никак нет, сэр, такого не знаю, — Сара облегченно вздыхает. — Я могу еще чем-то помочь, сэр?
Джон пристально рассматривает лицо девушки, пока та нервно оглядывается. Это однозначно она, та же самая девушка, но и она не помнит Шерлока.
Я еще соглашусь, если Лестрейд, Донован, Молли и миссис Хадсон сговорились, с трудом, но поверю. Но чтобы они отыскали ту же самую бездомную... нет, их IQ на такое не способен. Да и это не очень-то похоже на дружескую шутку, вряд ли бы они таким стали заниматься?
— Нет, Сара, спасибо... Купи себе что-нибудь поесть на эти деньги, ладно?
— Как скажете, сэр, — она усмехается и идет прочь.
*
Пересчитав все деньги, что наскреблись в карманах и кошельке, Джон принял решение последовать примеру друзей из полиции и съесть сэндвич. Только не с тунцом, а то вдруг станет таким, как Салли? Джон мысленно сделал «Брр». Такого и врагу не пожелаешь, серьезно.
Заскочив в ближайшую забегаловку, Джон приобрел одно из величайших достижений прогресса: салат, помидор, огурец, лук и бекон, все зажатое между двумя булками. Джон Ватсон рекомендует.
Пока желудок радовался долгожданной пище, Джон извлек из кармана телефон. Оказывается, там есть такая штука, называется «Телефонная книга». Исключительно умная штука, подсказавшая Джону имя Майкрофта Холмса.
Действительно умно, и как я сам до этого не додумался? Выходит, Шерлок был прав, что даже мой телефон умнее меня.
Закончив есть, он набирает SMS Майкрофту.
Надо с тобой поговорить, где мы можем встретиться?
Дж.Х.Ватсон.
Джон не прогадал с выбором способа найти старшего Холмса: вместо того, чтобы бегать по городу и обыскивать места, где бы он мог предположительно быть, достаточно послать ему текстовое сообщение и можно ждать машину с тонированными стеклами, которая тебя доставит с комфортом. Одно только «но»: вам стоит либо действительно заинтересовать Майкрофта, либо быть очень хорошо с ним знакомым. Благодаря Шерлоку, Джону обеспечено второе.
*
Через двадцать минут он уже сидит в кресле в отдельном кабинете в клубе «Диогент» напротив старшего из братьев Холмс. Пробки подзадержали.
— Итак, мистер Ватсон, в своем текстовом сообщении, которые, как Вы, должно быть, знаете, я ненавижу, Вы сказали, что вам необходимо со мной поговорить. Я надеюсь, что предмет нашего разговора будет иметь неоспоримую ценность для меня. Ну, или, в крайнем случае, для Вас. Итак, о чем бы вы хотели поговорить?
Он безупречен как в своих манерах, так и в своей одежде. Собственно, как всегда.
— Да, Майкрофт, я хотел поговорить с тобой кое о чем. Не думаю, что это принесет тебе какую-то пользу, но меня, надеюсь, избавит от мучений.
Он следит за Джоном с прищуром, вытянув тонкую шею.
— Как давно ты виделся со своим братом?
Он усмехается:
— Джон, — он особенно делает ударение на имя, ему, должно быть, не понравилось фамильярное обращение к его неприкосновенной фигуре. — Ты прекрасно знаешь, что у меня нет брата.
— Слушай, я знаю, у вас с ним всю жизнь не было особых братских чувств, ты свистнул всех его смурфов и прочее, но что бы так?
— Я не понимаю, о чем Вы толкуете, Джон, у меня нет братьев, я единственный сын в семье.
— Правда?
— Да, Джон, правда. Мне нет смысла Вам лгать, во всяком случае, в этих вопросах.
Последние ниточки, связывавшие Джона с Шерлоком, начинают ускользать из пальцев.
— Могут меня отвезти домой?
*
А потолок на сам деле не совсем потолок. Это лабиринт трещин. Маленьких и больших. Ровных и извилистых, в желтых потеках. Если смотреть на них достаточно долго, можно потеряться в их переплетении. Просто стать кем-то или чем-то, ничего не значащим. Жить среди трещинок и смыслом жизни будет как выбраться из лабиринта. Свернуть направо или налево? Остановиться или бежать вперед? Как выйти? Трещины на потолке — просто трещины. Нет лабиринта, и тебя нет, и меня нет.
Джон смотрит в потолок.
Делает вдох и узнает тонкий, почти испарившийся аромат одеколона Шерлока.
Смотрит в потолок. И узнает одну трещину. Она особенная. Ну, не то чтобы особенная. Но она имеет историю. Связанную с Шерлоком.
— Зачем тебе теннисный мячик, если ты не играешь в теннис?
— Почему ты решил, что я не играю в теннис? — Шерлок, приподнимая бровь, берет со стола книгу и нарекает ее ракеткой. — Смотри как он у меня ловко подпрыгивает!
После особенно сильного удара, мячик улетает, забыв про законы гравитации прямо в небо. Но до неба не долетает, помешал потолок. И потолку досталось.
— Упс.
Вся квартира полна мелочами о нем. О человеке, которого не существует. С этим сегодня Джон приходил к Элле.
— Его не существует.
— Вы уверены?
Она сидит, привычно закинув ногу на ногу, готовая слушать, помогать.
— Его никто не помнит. Значит, его не существует, — в воздухе повисает недоговоренность. Этакое молчаливое «но». Элла прекрасно его чувствует.
— Но?.. — переспрашивает она.
— Но он существовал! Прошу Вас, Элла, поверьте мне. Он действительно существовал, это не игры моего разума.
Долго она смотрела молча на Джона. Пытаясь понять, правду ли говорит он. Или это действительно болезнь?
— Я не лгу! Но это не так, ведь, клянусь вам, я не сумасшедший! Я знал его, я жил с ним, он мой друг!
Он даже не заметил, что произнес это вслух, почти выкрикнул.
— Джон... Есть одна, пожалуй, последняя вещь, которую я могу для Вас сделать. И да, я верю Вам, Джон.
Она берет карандаш и, несколько раз неуверенно, будто решая верно ли поступает, крутанула его между пальцами. Резко выдохнув, на обратной стороне своей визитки написала номер.
— Есть один человек... Позвоните ему. Этот человек безоговорочно поверит Вам и поможет, куда лучше меня. Джон, Вы абсолютно здоровы и я верю всему, что вы говорите.
Она замолчала, будто раскаявшись в своей откровенности.
— Время приема закончилось, Вам пора, Джон, — произнесла она не глядя на него.
Джон встал и так же, не глядя на Эллу, направился к выходу. Его догнали слова, брошенные будто в пустоту.
— Он сумасшедший, но он умнее всех, кого вы когда-либо знали. И он куда нормальнее всех, кого вы когда-либо встречали.
Джон обернулся и пристально глядел на Эллу, которая устремила свой взгляд в окно. Вдруг, будто очнувшись, она перевела взгляд на Джона.
— До свидания, Джон.
III.
— И, прости, что это? — Энджи с наигранным ужасом посмотрела на кашу в тарелке.
— Традиционный английский завтрак, на самом деле. Ты что, овсянку никогда не ела? — удивленно приподняв брови, произнес Арти.
Сестра бросила на него уничтожающий взгляд. Обычное проявление сестринской любви в этой семье.
— Так, ребятки, вам в школу пора, доедайте быстрее, — Клара покосилась на детей со снисходительной улыбкой, вытирая мокрую тарелку.
— Не указывай мне, Освальд!
— Не много ли Вы себе позволяете, молодая леди? — но у Клары не было настроения ругаться. Ведь сегодня прекрасный день, самый лучший день недели и ничто не испортит настроения.
— Ты чего такая счастливая? — подозрительно прищурилась Энджи.
— Это не твое дело, — добродушно огрызнулась Клара, — Просто сегодня очень хороший день.
— Ну да, ага, — язвит девочка, — дождь с самого утра поливает, лучше не придумать! На завтрак какая-то гадость, а не классический английский завтрак... Дерьмо, а не день!
— Следите за своим языком, молодая леди! Вашему отцу это не понравится.
Но Энджи только закатывает глаза.
Какая бы сегодня ни была погода, хоть камни бы сыпались с неба или настали морозы, сильнее, чем в России, сегодня — лучший день.
Сегодня среда. Что особенного в среде? Каждая минута особенная. И звуки. Потому что прислушиваешься к любому скрипу, в надежде услышать заветный рев двигателей и скрип двери. В надежде, что он появится раньше обычного.
Клара, улыбаясь, собрала тарелки и, чисто ради эксперимента, попробовала кашу. Ну и гадость, действительно.
Ну, в конце концов, не каши мой конек, а суфле. Мне простительно, — пронеслось в голове Клары.
До ее ушей доносится перебранка Энджи и Арти, спорящих о чем-то. Они такие разные, по ним не скажешь, что они брат и сестра.
— Энджи, не забудь кинуть фунт баночку плохих слов! — крикнула Клара и улыбка скользнула по ее губам. Приятно командовать. Ведь кто босс?
Я босс.
Дверь за детьми захлопнулась, и Клара осталась одна в доме, босс всех и вся. Чем заняться, ожидая появления Доктора? Что она обычно делает по средам? Поскорее выпроваживает детей за дверь и слоняется по дому без дела, думая, улыбаясь, прислушиваясь к каждому шороху — не прилетел ли безумец в его синей будке? Гадая, какой будет его новая совершенно сумасшедшая затея.
Задумчиво улыбаясь, Клара взяла из вазы яблоко и с удовольствием вгрызается в сочную мякоть. Замечательное яблоко, именно такое, каким оно должно быть — крепкое, сочное. А вот Доктор терпеть не может яблоки. Яблоки — гадость, — говорит он, — ненавижу яблоки.
Мимоходом заглянув в зеркало, Клара откусила очередной кусок яблока и начала подниматься на второй этаж, когда ее прервал домофонный звонок. Девушка перепрыгнула три нижних ступеньки и распахнула дверь. Она ожидала увидеть там детей, что-нибудь, как обычно, забывших. Она даже чуть посторонилась, чтобы Энджи не толкнула ее, заходя в дом.
Но за дверью стоял промокший до нитки мужчина средних лет с бескрайней безнадегой в глазах. Клара поперхнулась яблоком, попытавшись его быстрее проглотить, и замахала руками, приглашая мужчину войти. Прежде, чем закрыть дверь, она выглянула на улицу.
Тяжелое низкое небо, затянутое набухшими тучами, изливало запасы воды на улицы Лондона. Люди, попрятавшись под черными зонтами, спешили кто на работу, кто в школу. Капли, разбиваясь о крыльцо, разлетались мелкими брызгами и оставляли мелкие мокрые капли на брюках Клары. Проглотив, наконец, прожеванное яблоко, девушка глубоко вдохнула пропитанный озоном влажный воздух и захлопнула дверь, отрезав обитателей дома номер 30 по Дубовой улице от непогоды, царившей снаружи.
Развернувшись к мужчине, застывшему в прихожей, Клара широко улыбнулась ему.
— Привет, я Клара, — она протянула мужчине руку, но когда тот не принял рукопожатия, неловко сжала в кулак и покачала ею, в итоге убрав за спину. — Я могу чем-то, мм... Помочь?
На самом деле, глядя на этого человека, возникали некоторые... сомнения относительно его душевного равновесия.
— Мне нужен Доктор, — еле слышно произнес мужчина. Клара скорее угадала, чем действительно услышала эти слова. Скорее хриплый выдох, чем произнесенные слова. И понятно, что этот человек говорит вовсе не о психиатре из ближайшей клиники. Что-то подсказывало Кларе, что он говорит о том же самом Докторе, которого она сама ждет сегодня с самого утра.
— Сэр, давайте выпьем с вами какао? Он придет, обещаю.
Безумные глаза нашли взгляд Клары и с надеждой вперились, выпытывая правду.
— Вы... понимаете, о ком я говорю? Вы понимаете?
О да, она понимала. Она понимала его отчаяние, боль, потерю, безнадегу, что читались в его глазах. Все потому, что она уже испытывала это все на своей шкуре. И тогда ей нужен был кто-нибудь, кто вытащил бы ее из пучины бессознательного горя и слишком тяжелых, душащих мыслей. Тогда не нашлось никого, кто бы помог.
Если этому человеку нужна помощь, она поможет. Безропотно и всем, чем только сможет. Потому что бросить человека, когда так хорошо понимаешь, что он чувствует — верх бессердечия.
— Да. Пойдемте, я сварю какао.
Клара помогла ему снять крутку, провела на кухню и усадила. Судя по всему, он почувствовал себя лучше — по крайней мере, теперь он не выглядел как тяжелый душевнобольной. Откашлявшись, он произнес с небольшой запинкой:
— Джон. Меня зовут Джон Ватсон.
Клара, мягко улыбнувшись, поставила кастрюльку с молоком на плиту и достала с полки банку с какао. Оба — и Клара, и Джон — молчали, наслаждаясь хрупким уютом мирного мгновения. Стуком ложки о стенки кастрюли и довольным вздохом Клары, которая, запустив нос в банку с какао, с наслаждением вдохнула его насыщенный запах.
— Оно просто божественно пахнет, — тихонько поделилась Клара с Джоном. Тот в ответ немного неловко улыбнулся.
Ветер яростно швырял в окно кухни горсти воды, а два незнакомых человека с удовольствием потягивали горячий какао с корицей и улыбались друг другу, как могут улыбаться только незнакомые люди. Не знающие недостатков друг друга, между которыми есть только какао с корицей и километры тишины.
— Какао получился действительно очень вкусный, — чуть кивнув головой, Джон несмело улыбнулся.
— Я очень рада, что Вам понравилось. — Клара секунду задумчиво покусывала нижнюю губу и ногтем постукивала по отколотому краешку эмали на своей любимой кружке. — Так Вы сказали, что ищете Доктора? — после утвердительного кивка Клара продолжила, — Почему же Вы пришли сюда? Кто дал Вам мой адрес?
— Мне сказали прийти сюда в среду. Сказали, он бывает здесь по средам.
Нехорошее предчувствие сжало сердце Клары. Почему кому-то известно, что Доктор появляется здесь? Откуда кто-то знает, что именно по средам?
— Ну, что же... — начала Клара, но ее самым наглым способом прервали.
— Пончики! — раздался вопль, приглушенный закрытыми дверьми, — Пончики, Клара, это круто!
Услышав такой знакомый голос, Клара тут же позабыла все свои опасения. Ведь самое главное, что Доктор наконец-то здесь.
Он ворвался в кухню, еще что-то рассказывая о пончиках и замер, увидев Клару и Джона, пьющих какао. Смущенно покрутился, переводя взгляд с Джона на Клару и обратно, открывая и закрывая рот. В конце концов, он отвернулся, закрывая лицо руками, воскликнув: «О Господи, Клара, ну как можно?!»
— Доктор, познакомься с Джоном, он пришел к тебе, — улыбаясь, произнесла Клара. Доктор с выражением полнейшего шока на лице закрыл рот, открыл его и снова закрыл.
— Ну что же, раз он пришел ко мне, нам стоит с ним поговорить. Клара, сходи за пончиками.
— На улице льет как из ведра, какие пончики?! В такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит.
— Я и не выгоняю собаку. Клара, дуй за пончиками.
Обиженно фыркнув, Клара вышла из кухни, хлопнув дверью. Вряд ли она отправилась за пончиками, но подначивать Клару всегда было очень забавно.
Улыбнувшись, Доктор обернулся к Джону. Не стоит быть пророком, чтобы понять, что у него что-то стряслось. Иначе он не пришел к нему.
— Кто рассказал Вам обо мне?
Джон, видимо, удивлен этим вопросом. Он предполагал, что разговор начнется с другого.
— Она мой... Ее зовут Элла.
Элла. Все теперь понятно. На губах Доктора заиграла печальная улыбка, и он задумчиво и чуть мечтательно протянул, приподняв брови в своем несравненном докторском стиле:
— Элла... Были же деньки, верно? Передайте ей привет от меня. Скажите, что я помню ее и обязательно пришлю ей открытку на Рождество.
— Вы ведь не объясните мне, откуда вы знаете ее и почему обещаетесь прислать открытку на Рождество?
— Нет, Джон, не сегодня. А пока, кажется, у Вас было ко мне дело?
Конечно, у него есть дело. И конечно, сейчас, когда Доктор напомнил ему, он все напрочь забыл, все приготовленные речи вылетели из головы и теперь все, на что Джон способен — замереть с открытым ртом, лихорадочно пытаясь придумать с чего начать..
— Люди иногда покидают этот мир, Джон. Но они всегда оставляют след, по которому их можно найти. Недопитое кофе, царапину на столе, трещину на потолке, свадебную фотографию или любимые кеды, забытые в спешке под кроватью. Всегда есть что-то, за что можно уцепиться, Джон. Что-то, что судьба и Вселенная упустили из виду в суматохе. Воспоминания обладают куда большей силой, чем ты думаешь, Джон.
— Нет...
— Я заранее знаю все, что ты скажешь. Просто поверь мне сейчас и скажи: ты готов?
Джон долго смотрел на этого странного, непонятного человека, знающего больше, чем другие, говорящего странные, порой пугающие вещи, но дарящие долгожданную надежду. Надежду...
— Вернуть Шерлока.
Ах. Так вот оно что.
— Шерлок... — протянул задумчиво Доктор, — выходит, вы — доктор Ватсон. Что же, забавный каламбур, коллега. Ко всему прочему я давно хотел познакомиться с Шерлоком Холмсом. Самый известный частный консультирующий детектив, верно?
*
ТАРДИС встретила Клару привычным уютом и теплом, фоновым гудением работающих двигателей. И уже ставшим обыкновением, в отсутствие Доктора недовольное урчание. Смущенно почесав макушку, Клара подошла к консоли и провела по ней рукой, случайно задев рукой синий стабилизатор. ТАРДИС незамедлительно отреагировала на вмешательство гневным гулом.
— Прости, прости, я больше не буду трогать, — залепетала Клара, спрятав руки за спину.
Пока Доктор общался с Джоном, у нее появилось несколько минут на размышления. Обычно эти размышления ни к чему особенно хорошему не приводили, надо сказать. Иногда не очень приятно быть слишком умной, не всегда выгодно иметь хорошее логическое мышление. Потому что если ты умеешь рассуждать и делать логические выводы, рано или поздно это может привести тебя к крайне неутешительным выводам.
Клара глубоко вдохнула и, покачнувшись с носка на пятку, тихонько заговорила:
— Знаешь, я до сих пор не совсем понимаю в чем дело. Я имею в виду, я прекрасно понимаю, что я не первая его спутница... Но почему именно я?
ТАРДИС издала странный звук, отдаленно походивший на смешок. Хм, понятно. Не одна Клара задавала себе этот вопрос.
— Да, пожалуй, ты права, это был глупый вопрос. Вернее, частый вопрос. Но вот теперь мне интересно как часто он звучал в этих стенах. Сколько их было до меня? Со сколькими призраками прошлого мне приходится тягаться?
ТАРДИС пискнула, и Клара развернула к себе экран. Она не успела сосчитать всех лиц, но их было более чем достаточно. Последняя фотография смеющейся рыжеволосой девушки в свадебном платье задержалась дольше остальных. Вот он, самый близкий призрак. Самый живой и тревожащий душу Доктора. Вот она, девушка, по которой он скучает.
— Кто же ты такая?.. — задумчиво протянула Клара, глядя изображение рыжей. Полностью погрузившись в раздумья, Клара испуганно подпрыгнула, когда хлопнула дверь будки. Доктор ворвался в ТАРДИС, неся за собой шум и хаос, как обычно. Клара оттолкнула экран, так что он развернулся в другую сторону, и молилась про себя, чтобы ТАРДИС убрала изображение рыжей спутницы.
— Клара, помнишь ли ты на вчерашний разговор? На самом деле, для тебя он был неделю назад... но это не важно. Итак, наш вчерашний разговор. Что я сказал тебе?
— Эм... Знаешь, мы с тобой довольно много разговариваем и какой бы хорошей память у меня не была, всего я помнить не могу.
— Отпуск, Клара! Я сказал, что тебе нужен отпуск!
Отпуск это хорошо, знаете ли. Хотелось бы оказаться на пляже Блэкпул лет на десять назад.
— Итак, я могу выбирать место?...
— Нет, моя дорогая, отпуск отменяется, — с неимоверным восторгом в голосе произнес Доктор и выжидающе уставился на Клару, ожидая ответной радости. Не дождавшись таковой, он начал тормошить ее и заявил:
— Мы отправляемся на Элизиум!
Chapter IV
Chapter V
Chapter VI
Chapter VII
Chapter VIII
Chapter IX
Chapter X
@темы: тексты, доктор кто такой, фанфикшн, фандомное
-
-
08.05.2014 в 00:17-
-
08.05.2014 в 00:20я всю свою жизнь делал вручную.
-
-
08.05.2014 в 00:43-
-
08.05.2014 в 20:54— Честно говоря, долгое время я был уверен, что Элизиум — всего лишь миф и легенда, но по опыту могу сказать, что обычно легенды оказываются правдой, взять, к примеру, ту же Пандорику... — Доктор подскочил и, продолжая говорить, начал стучать по клавишам, крутить какие-то ручки и щелкать тумблерами. Джон, вошедший в ТАРДИС сразу за Доктором, тихо стоял в стороне и, видимо, пытался осознать, где же пределы его безумия. Потому что то, что он видел сейчас, не вписывалось ни в какие его представления о мире. Снаружи будка казалась крохотной, от силы метра полтора на полтора. Но внутри она оказалась огромной, гигантской и невероятной. Доктор заметил смущение своего гостя и обратился к Кларе:
— Дорогая, помоги ему освоиться, я сейчас немного занят, нам нужно спешить, иначе мы потеряем след.
Согласно кивнув, Клара подошла к доктору Ватсону и мягко взяла его под локоть:
— Джон, я понимаю каково Вам сейчас. Сама же прошла через это, но тогда нам грозила смерть от столкновения с самолетом, — девушка усмехнулась своим воспоминаниям. — Скажите, что Вы сейчас видите?
Но добиться от Джона адекватного ответа у нее не получалось. Тот лишь медленно качал головой и мысленно выписывал себе медицинское заключение о крайней степени шизофрении.
— Просто поверьте своим глазам, доктор. Я обещаю Вам, пока Вы в нашей банде, Вам часто придется это делать.
На слово «банда» Доктор отреагировал восторженным воплем:
— У меня снова есть банда! Это круто, банда Доктора возвращается! — он на секунду притих. — Слушай, Клара, это же как отряд Дамблдора, только банда Доктора!
Клара лишь усмехнулась на ликования своего друга и вновь повернулась к Джону.
— Взгляните вокруг. Она действительно снаружи меньше.
Доктор внезапно подскочил к Кларе и, уперев в нее указательный палец так, что девушке пришлось свести глаза к переносице, чтобы увидеть кончик его пальца, спросил:
— Что ты сейчас сказала?
Удивленно и возмущенно приподняв брови, Клара отпихнула палец Доктора от своего лица и отмахнулась от него:
— То же самое, что и в первый раз, когда ты привел меня сюда.
— А вот не ври мне, не то же самое! Тогда ты сказала, что ТАРДИС больше внутри, чем снаружи, а сейчас, что она снаружи меньше.
Клара насмешливо фыркнула:
— Это имеет какое-то значение?
Доктор, чуть прищурившись, долго разглядывал Клару, пока та не знала, куда девать глаза.
— О, дорогая. Ты даже не представляешь насколько это важно.
Он подмигнул и вернулся к консоли, занявшись управлением ТАРДИС. Клара еще соображала над странной реакцией Доктора, как почувствовала, что Джон тронул ее за локоть.
— Скажи, это не сон? Не сумасшествие?
Клара вздохнула:
— Хочешь, я отвечу тебе честно? Я не знаю. Но если это и сон, то я живу в нем уже целый год. И это самый прекрасный сон, что мне когда-либо снился.
Доктор издал что-то вроде «Ха!» и обличительно закричал:
— Я так и знал, что тебе нравится со мной!
Клара покачала головой, улыбаясь. Она повернулась к Джону и приглашающим жестом пропустила его вперед:
— Пойдем, я покажу, где тут что.
В коридорах, уходящих вглубь огромного корабля, горел привычный режущий глаза бело-синий свет и было очень холодно. Должно быть, Доктор опять забыл включить обогреватели. Клара неуютно поежилась. Все время, с того самого момента, как она вошла сегодня в ТАРДИС, за ней неотступно следовала тревога. Девушка передернула плечами и отругала себя за излишнее доверие ощущениям. Глубоко вздохнув, она прибавила шагу и догнала Джона, который уже довольно свободно шагал по коридорам.
— Итак, есть пожелания откуда начать наш экскурс? Здесь есть кухня, библиотека, бассейн и очень много спален, здесь есть комната, копирующая Овальный Кабинет, мы создали ее совсем недавно, после того, как побывали в Белом Доме. Здесь есть такие нижние уровни, о который ты даже не догадываешься, и еще здесь есть уменьшенная копия Большого Зала из Хогвартса. Честно говоря, здесь очень много всего есть, даже я всего не знаю. Куда пойдем?
Джон, смущенно улыбаясь, пожал плечами. Клара рассмеялась, сама не зная чему. Иногда находишься с почти незнакомым человеком, но очень легко с ним ладишь. И тогда хочется смеяться просто так, без причины. Клара засунула руки в карманы куртки, но вдруг, сама не поняла почему, неловко повернулась и тяжело рухнула на пол. Она попыталась встать, но ее снова опрокинуло на пол, сильно приложив затылком к холодному металлу покрытия, так что девушка потеряла ощущение пространства. Она просто тупо уставилась в потолок, вглядываясь в яркий свет лампочки. Самое странное, что это была не какая-то мудреная инопланетная лампочка, а самая обыкновенная лампочка с ниткой из вольфрама. И ей показалось, что она уже даже различает эту нить. Знаете, если долго смотреть на включенную лампочку, глаза перестают болеть от яркого света, а начинают различать невидимые прежде мелочи. Вольфрамовую нить. Дохлых мушек, прилипших к стеклу. Тонюсенькую трещинку.
Лампочка скоро взорвется, — пронеслось в голове Клары.
И в тот же момент стекло с оглушительным хлопком разбилось и осколки осыпались на лицо девушки, благо та успела закрыть глаза. Но один из осколков все же оставил длинную царапину, проходящую от скулы до самого подбородка. Тут ТАРДИС вновь тряхнуло, а Клару схватили за руку и рывком поставили на ноги. Обретя более-менее вертикальное положение в пространстве, девушка вернула себе способность здраво мыслить и уже сама бросилась назад по коридору, утягивая за собой Джона.
Они влетели в консольную, когда Доктор, чертыхаясь, колотил по клавишам клавиатуры и ругался с консолью ТАРДИС. Все вокруг тряслось, свет мигал, казалось, что машина сошла с ума. Клара кинулась к Доктору, но на полпути корабль вновь тряхнула и девушка чудом удержалась на ногах, схватившись за поручни.
— Что происходит?!
Она напугана.
Ясное дело, она напугана. Не будь дураком. Она смелая, но только идиот не испугался бы, когда космический корабль, находясь где-то в верхних слоях атмосферы, выходит из-под контроля и решает удалить половину комнат и вообще начинает разваливаться на части. О, Овальный Кабинет удален. Она расстроится.
Что происходит, что происходит, надо придумать что происходит.
— ТАРДИС вышла из-под моего контроля!
Великолепно. Я же сказал ПРИДУМАТЬ что-то, а не ляпнуть правду, старый ты дурак.
— Что значит, она вышла из-под твоего контроля?!
— Это значит, что она меня не слушается, и наши жизни зависят от любой ее прихоти, а я не знаю, чего моей старушке сейчас вздумается учудить! — в голосе Доктора тоже проскальзывают панические нотки.
Умирать боится любой.
— Ты можешь это исправить? — вмешался Джон.
Доктор начинает лихорадочно размахивать руками, задевая тумблеры:
— Ааа! Исправить! Как же я это исправлю? Все, что я могу — более или менее безопасно посадить ее.
Ладно.
Посадить ТАРДИС.
И не убить нас всех.
Главная задача.
Но внезапно она становится чертовски невыполнимой. Потому что появляется новая проблема. Давление внутри ТАРДИС начинает стремительно расти и не соглашается остановиться на верхней границе нормы, а продолжает ползти вверх. На уши начинает ощутимо давить, а Клара, судя по тому, как она вскрикнула и схватилась за уши, почувствовала это на себе еще ощутимее. Когда девушка отняла руки от ушей, на пальцах осталась кровь. Сейчас тут давление, как на десятиметровой глубине под водой.
— Нам нужно открыть дверь! Быстрее, Джон, держи рубильник, не позволяй ему опуститься и зажми эти три желтые кнопки, они стабилизируют гравитацию! — прокричал Доктор и, оставив Ватсона за консолью, кинулся к двери. Распахнул ее. И еле удержался на ногах от порыва воздуха, который чуть не опрокинул его. И чуть не ослеп от яркого света, ударившего в глаза. Зато давление ощутимо спало.
— Доктор, давление приходит в норму!
Хорошо. Это хорошо.
-
-
08.05.2014 в 20:54— Доктор! — Она бросилась к нему, протянув руку, стараясь ухватить его, не дать упасть. Но пальцы ухватили только пустоту. Доктор соскользнул вниз и исчез в белой пустоте. — Нет, Доктор!
Но ее отчаянный крик потерялся в свистящем ветре, который ледяными вихрями врывался в распахнутую дверь, не встречая никакого сопротивления, он бил Клару по глазам, заставляя их слезится. Капли соскальзывали по щекам, и голос охрип от крика, а она не могла понять или это от ветра слезятся глаза, или от безысходности от потери Доктора.
Клара скорее почувствовала спиной жар от огня, чем услышала взрыв. Она бросила взгляд через плечо на консоль.
На ее остатки.
Полыхающая ТАРДИС.
На такое очень больно смотреть.
Джон лежал на полу под консолью без сознания. А ТАРДИС медленно, но верно падала в неизвестность. Клара закрыла глаза и почувствовала, что что-то опять взорвалось, а ее взрывной волной выбросило за борт. И остался только полет. Воздух, обнимающий и поддерживающий тебя.
*
Солнечный свет настойчиво прогонял сновидения и делал веки красными изнутри, заставляя открыть глаза и проснуться. Клара недовольно замычала и перевернулась, уткнувшись носом в чей-то теплый бок. Она вздохнула и лениво подняла веки. Перед глазами оказался фиолетовый пиджак, в меру грязный и в одном месте даже разорванный.
«Как мило, кажется, мы с Доктором уснули. Что вчера было? Я снова неудачно попыталась обыграть его в шахматы?» — пронеслось в голове Клары. — «Как глупо. Это же игра Повелителей Времени, они ее придумали».
Но от мирных размышлений Клару отвлек судорожный кашель, донесшийся слева. Она резко развернулась и увидела Джона, который заходился сухим кашлем. Воспоминания начали медленно возвращаться.
Не было никаких шахмат.
Была сумасшедшая среда, когда пришел незнакомый человек с проблемами.
Когда ТАРДИС вышла из-под контроля.
Когда Доктор погиб и синяя будка взорвалась.
Когда все они погибли.
Ужас сжал горло Клары. Она кинулась тормошить мужчину в фиолетовом костюме.
— Эй, давай, просыпайся, пора вставать. Девочки-мальчики, встаем, Доктор!
Он резко поднялся, закрутил головой по сторонам, но при виде Клары успокоился. Запустил руку в волосы и тряхнул головой. Недовольно посмотрел на свой пиджак и, крякнув, стянул его, оставшись в белой рубашке и жилете.
— Черт бы тебя побрал, я думала, что ты умер! — злобно крикнула Клара, ударив его по плечу.
Доктор ойкнул и притянул к себе девушку, обнимая.
— Ну, посмотри, все в порядке, я безопасно посадил ТАРДИС, как и обещал тебе. Все хорошо.
— Нет, не хорошо! Ты не посадил ее, ты вывалился из нее и упал с черт-знает-какой высоты!
Она вырвалась из его объятий и скрылась за дверью ТАРДИС. Доктор бросился было за ней, но до боли знакомый голос окликнул его:
— Доктор?
Такой знакомый, что снился ему, мерещился везде. Такой родной, что сердце сжимается. Эти нотки смеха в голосе, такие же как и золотистые крапинки в ее зеленых глазах. Этот голос, он готов был поклясться, он узнал бы из миллиона идентичных голосов. Он и не мечтал услышать ее вновь. Не веря своим ушам, он зажмурился, застыв у входа в ТАРДИС.
— Доктор, ты не узнаешь меня?
Он резко развернулся, пожирая глазами ту, кому принадлежал голос. Ее смеющиеся глаза и рыжие, такие рыжие волосы.
— Эми... — это ведь невозможно. И почему так больно, почему так сильно тянет где-то в районе сердец и почему эта боль так приятна?
— Мы с тобой давненько не виделись, ха? — и она засмеялась. Склонила голову, а потом откинула волосы назад, как всегда делала. Только теперь волосы у нее короче на добрых шесть дюймов.
— Эми.
Он качает головой, не веря, что это реальность, а она подходит к нему и сжимает в объятиях.
— Я по тебе скучала.
Он хотел сказать то же самое или даже больше. Но горло сжало, а глаза начало печь, и он просто прижал ее к себе так сильно, как только мог. Все ясно и без слов.
— Кажется, ты тоже не забыл меня, мой милый Доктор? — шепнула она ему на ухо. Пусть это продлится вечно, хорошо? Пусть никто не помешает ему обнимать девушку, которую он так старался забыть, но которая так упорно не отпускала его. Девушка, которая неизменно преследовала его в каждом сновидении, рыжеволосое чудовище, которое взбудоражило всего Доктора. Казалось бы, он древний старик, сам он уже и забыл, сколько ему точно лет. Чуть больше двенадцать сотен, кажется? Или намного больше. Что могло бы заставить его сердца биться чаще?
Смешинки в голосе.
Золотистые крапинки в зеленых, как молодая листва, глазах, которые появляются, когда она улыбается, когда она счастлива. Как сейчас. Она сейчас счастлива.
Ее рыжие волосы, переливающиеся всеми оттенками на солнечном свету.
Ее голос.
Вся она.
Девушка, которая ждала и которая заставила ждать его.
Амелия Понд.
Клара забежала в ТАРДИС и захлопнула за собой дверь. Тяжело дыша, она прислонилась к синей створке и закрыла глаза. Она испугалась, чертовски сильно испугалась, что этот безумец и вправду умер. И не могла ничего с собой поделать, жутко злилась на него. За то, что оказался живым, за то, что заставил ее так сильно испугаться, за то, что обнял. За все. Сквозь непрерывный поток мыслей она услышала, как кто-то окликнул Доктора. И потом еще раз. И потом наступила тишина. Волнение и любопытство — извечные спутники Освальд, взяли верх над осторожностью, и девушка приоткрыла дверь и выглянула наружу. Доктор стоял к ней спиной, обнимая рыжеволосую девушку. Ту самую, которую показала Кларе ТАРДИС. Она улыбалась. Хищно и хитро, когда заметила, что Клара перехватила ее взгляд. И подмигнула Освальд.
Сердце сжалось в плохом предчувствии, но Клара не обратила него внимания. Просто это ревность. Она всегда ревнует, когда ее друзья обнимаются с какими-то рыжеволосыми и девушками. И... о Боже, да у этой девушки самые ногастые ноги. Она просто состоит из ног. Подумать только, Клара сомневалась, что такие ноги вообще могут существовать.
Джон молча наблюдал за разворачивавшимися картинами встреч и разлук, объятий и обид. Сам он пока пытался осознать, действительно ли это все с ним происходит или это просто дурной сон. Слишком часто доктор Ватсон в последнее время стал задавать себе этот вопрос и, кажется, это не к добру.
Но все мысли из головы вылетели, когда он услышал шаги позади себя и резко развернулся. Перед ним стоял Шерлок Холмс. Этот удачливый живучий засранец был в полном порядке и радостно улыбался, глядя на своего друга.
— Ты помнишь... — начал Джон, но Шерлок не дал ему договорить.
— Да.
Он все помнит. Все хорошо, раз Шерлок здесь.
Все хорошо.
Этого просто не может быть, все не бывает так хорошо.
Клара обхватила себя руками за плечи, внезапно почувствовав себя лишней. Доктор нашел свою потерянную спутницу, Джон обрел пропавшего друга. А Клара печально шмыгнула носом и развернулась в другую сторону, чтобы не видеть этого буйства счастливых эмоций. Ее взгляду предстала небольшая деревенька с уютными домиками и поле ржи вдалеке. Золотые колосья покачивались под порывами ветра и казалось, будто по желтому морю прокатываются волны.
Море волнуется, раз...
Море волнуется, два...
Море волнуется, три...
Синее небо было исчерчено мазками белых облаков, будто нерадивый художник размахивал кистью в запале злости на свое творение.
Птицы, выстроившись буквой V, летели на юг. Клара по привычке пересчитала птиц, пока те были над ее головой, и еще можно было различить отдельных крылатых созданий. Тридцать две птицы. Или около того.
Вскоре они скрылись за горизонтом. Налетевший порыв теплого осеннего ветра взъерошил волосы Клары и она заправила прядь за ухо. Вдохнула полной грудью воздух, вбирая в себя запахи.
Скошенная трава.
Яблочный пирог.
Преющая листва.
Осень.
-
-
08.05.2014 в 20:57Осень.
Непонятное и невероятно непостоянное время года. Ветреная барышня, от которой не знаешь чего ждать: пробирающего до самых костей ветра и влажной промозглой сырости или радостных солнечных дней, пронизанных золотистыми ниточками счастья.
Осень это время песен под гитару, яблочного спаса и медовых бисквитов. Пора считать звезды, сияющие необычайно ярко на небосклоне и печалиться о том, что это золотая пора вскоре легкомысленно взмахнет подолом короткого платьица и скроется с глаз.
Осень — самое подходящее время встретиться, не менее подходящее время расстаться. Время удивиться и восхититься, а, возможно, ужаснуться и бежать прочь под проливным дождем, подгоняемым леденящим страхом.
Осень жутко непостоянная барышня. И от того она становится только еще более привлекательной для неискушенного. Ведь это время, когда твои мечты умирают, а надежда внезапно и неожиданно восстает из гроба такой, будто и не ложилась туда.
Все это лишь осень.
И всего лишь девушка, которая стоит на холме и смотрит вниз, на разворачивающуюся у ее ног жизнь. Теплый ветер треплет ее волосы, то отбрасывая их назад, то кидая темные пряди в лицо, так что порой ей приходится достать руку из кармана куртки и заправить волосы за ухо. Она спрятала руки в карманы, выражая свою отрешенность, нежелание возвращаться в реальность из мира ее мыслей, мечт и воспоминаний. Она стоит рядом с синей полицейской будкой спиной к ним, радующимся и смеющимся. И выглядит невероятно одинокой посреди этого буйства эмоций. Есть только она и осень, с которой они ведут немой диалог.
*
В кухне тепло и пахнет яблочным бисквитом. От недавно работавшей плиты еще пышет жаром, но это очень уютно и каждый старается подсесть поближе, поймать лицом теплый воздух и поглубже вдохнуть аппетитный запах.
Она надела передник и смотрится в нем так по-домашнему. Рыжие волосы отливают медными переливами в лучах заходящего солнца, заглядывающего в окно. Девушка постоянно улыбается, а все ее гости непрерывно шутят и смеются. Почти все. Только темноволосая невысокая девчушка с задорно вздернутым носиком мрачна и молчалива. И он молчит. Но ему можно молчать, это простительно. Она и сама с удовольствием бы молчала. Она с превеликим удовольствием выпроводила бы двоих мужчин и девчонку за дверь, присела бы на край табуретки и робко взглянула в его глаза. Робко — потому что так давно не видела их, эти древние и одновременно молодые глаза. Возможно, ей хватило бы смелости притронуться к его руке и, осмелев, замереть так, в этом недорукопожатии. Но сейчас рыжая девушка в переднике не может себе позволить такую роскошь. В ее кухне сейчас четыре голодных человека, которых нужно накормить. И, в некотором смысле, она рада, что они появились. Все они, и кучерявый высокий молодой человек, прожигавший изучающим взглядом полупрозрачных голубых глаз, который появился чуть раньше. И невысокий крепко сложенный мужчина. По рассказам ее гостя, он военный врач. Она довольно легко представила бы себе его в Ираке, спасающего жизни. У него очень добрые глаза, он наверняка спасал жизни.
Девушка потянулась к верхним полкам за блюдцами, и ее взгляд упал на безымянный палец левой руки. Теперь на нем не было обручального кольца. Теперь оно лежит в бархатистой коробочке, спрятанное от чужих глаз в шкатулке с памятными вещами. Не так давно она решилась снять его. Она решилась распрощаться с последними воспоминаниями о муже и взглянуть в будущее чуть смелее.
Мужчина в галстуке-бабочке перехватил взгляд своей подруги и тихонько и очень печально протянул в пустоту:
— Что же случилось с тобой, моя милая Амелия?
Случилась жизнь без тебя!- закричала она. Мысленно закричала, и ей хотелось кричать еще и еще, выпуская демонов, терзавших душу так долго и так больно, наружу. Выползайте, убирайтесь из меня. Через рот, через глаза, обдирая кожу когтями. Вы и так уже все разодрали внутри меня, все до последнего лоскутка кожи. Нечего больше терять, каков смысл во внешней красоте, когда внутренности кровоточат?
Но она молчала, лишь мягко улыбалась. Это больно, говорить правду. Даже про себя не получается произнести.
Ты хочешь знать, что произошло, пока тебя не было, мой милый Доктор?
Произошла жестокая реальность.
— Рори умер три года назад, — произнесла она и тяжело и сухо сглотнула. Она боялась произносить это. Ведь она действительно любила своего мужа. Первое время она свято надеялась, что это очередной раз, когда ее муж уходит из жизни, а потом появляется Доктор и всех спасает.
Но не было больше Доктора в ее жизни — вот чем дело.
Плачущие Ангелы убивают красиво, но до боли жестоко. Лишая малейшей возможности вернуться, убивая надежду. Стреляя ей в висок из кольта, разукрашивая стену бурыми пятнами крови и мозгов, вспарывая ей брюхо, выпуская наружу кишки и заинтересованно рассматривая их под микроскопом, сбрасывая с крыши небоскреба пустых мечтаний наших душ. Тысячи и сотни раз вгоняя ее в гроб и забивая гвозди поглубже, понадежнее. Закапывая ее пониже, чтобы наверняка.
Как будто кому-то удалось бы откопать ее, воскресить и заставить существовать снова.
Никто даже не пытался.
А эти двое рискнули. Ведь они хотели вернуться в настоящий мир. Хотя, постойте, что вы считаете настоящим миром? Путешествия в будущее или прошлое в синей будке, которая внутри намного больше, чем снаружи с безумцем, который обожает галстуки-бабочки и которому почти полторы тысячи лет? Для них именно это и было реальностью. А оказаться в обычном мире, в котором нет волшебства, в котором все думали только о частном капитале, собственном бизнесе и приватизациях, было страшно, плохо, больно.
Это убивало.
И все равно они не отступали. Боролись, пытались строить новую жизнь. Пытались завести ребенка, но все не ладилось. С одной работы, равно как и со второй, и с третьей, и со многих последующих, Рори выгоняли. Наконец, когда Понды уже находились на грани развода, фортуна решила вспомнить про них и просыпала на них немного своей удачливой пыльцы. Рори устроился на какое-то вредное производство, на котором, однако, неплохо платили. Эми, наконец-то, забеременела.
Но если уж и начинается в жизни черная полоса, то светлые проблески — лишь издевательски подтертые ластиком черные места, вытертые до грязно-серого цвета. Но на фоне окружающей темноты и мрака, они кажутся ослепительно, кристально белыми.
Производство, куда устроился Рори, действительно было вредным. Через некоторое время он заболел, а после скоропостижно скончался. В 21 веке ему, возможно, помогли бы. Но в начале 20 века про рак слышали только отдаленно и не то, что лечить, но диагностировать его точно не решались.
Рори скончался вскоре после Дня Благодарения.
У Амелии случился выкидыш.
Она снова осталась одна и продолжила ждать. Ждать — единственное, что у нее получилось действительно хорошо. По крайней мере, ее ожидания рано или поздно вознаграждались сполна.
Вдова Понд решилась переехать в пригород, выкупила небольшой домик и зажила спокойной жизнью молодой женщины, потерявшей мужа, которая теперь ждет чего-то, сама не зная чего. Возможно, погоды у золотого моря, в которое осенью превращалось поле ржи.
По крайней мере, он пришел. Он теперь снова рядом с ней и она ни за что не отпустит этого человека.
*
Комната, которую заняла Клара, располагалась на втором этаже маленького домика, принадлежащего рыжей девушке. Комнатка оказалась небольшой, но очень уютной, под стать всему дому. Клара просто поочередно раскрывала все двери, на которые указала рыжая. Эта спальня была самой маленькой из всех, но привлекла девушку лучами заходящего солнца, робко пробиравшимися в комнату. Они окрашивали стены, полы, покрывало в оранжево-золотой цвет и казалось, будто комната устлана ковром пожухлой травы и желтой листвы.
Окно располагалось прямо напротив двери. Кровать стояла у правой стены, подпирая изголовьем подоконник, а напротив нее высился громоздкий книжный шкаф красного дерева, полки которого ломились от книг. Если хорошенько прислушаться, то можно было различить, как натужно поскрипывают прогнувшиеся под тяжестью фолиантов полки.
Естественно, книжных шкаф — первое, к чему подошла Клара. Рука сама потянулась провести пальцами по книжным пыльным корешкам. Девушка почувствовала кончиками пальцев истории, сотни, тысячи захватывающих путешествий, волнующих кровь любовных историй и убивающих трагедий, которые хранили в себе книги, стоящие в шкафу. Приблизив лицо к полкам, она глубоко вдохнула книжную пыль, наслаждаясь ее запахом — запахом старины, тлеющей бумаги, корицы и нафталина.
Взгляд замер на тонюсенькой книжечке. Подчинившись интуиции, Клара вытащила ее и рассмотрела повнимательнее. «Алиса в Стране Чудес» Льюиса Кэрола. 1864 год, подумать только, это первое издание! Откуда у рыжей такие сокровища?
-
-
08.05.2014 в 20:58Он устал от их вида. Такие счастливые, ведущие свои беззвучные диалоги. Это слишком по-человечески. Ему этого не понять. Джон пускай умильно, как только он умеет, любуется на эту непонятную парочку, а Шерлоку делать в кухне больше нечего. Он сбежал на второй этаж. Несколько шагов — и он толкнул дальнюю дверь, входя в свою комнату.
Она была самой маленькой из всех, что были в доме. Она приглянулась ему сразу, когда Эми только приютила его, около месяца назад. Она очаровывала своим небольшим пространством и огромным книжным шкафом. На полке очень удачно помещался его друг-череп.
Но когда Шерлок вошел в свою комнату, он замер в небольшом недоумении.
Диалог, которые развернулся между двумя людьми, был, пожалуй, самым странным и самым интересным диалогом за всю его жизнь, он наталкивал на размышления.
— Ты заняла мою комнату.
— Разве?
— Да.
— Непохоже, чтобы она была твоей.
— Почему же?
— Потому что она моя.
— А кто ты такая?
— Ты можешь звать меня Освин.
— У тебя необычное имя, Освин. Но это моя комната.
— Больше нет. Я читаю здесь.
— «Алису»?
— Как ты узнал?
— Во-первых, у тебя в руках тонкая книга, а единственная тонкая книга из этого шкафа — «Алиса». Во-вторых, это первая книга, которую я прочитал, когда пришел в эту комнату.
Она очаровательно вскидывает темные брови и вздернутый носик забавно говорит, будто она лучше всех здесь. И, конечно, ее имя вовсе не Освин.
Но это такая замечательная игра, на которую она согласилась. Замечательная еще и потому, что она очень даже не глупа.
Скинув с себя драповое пальто, Шерлок уселся рядом с Освин на кровать и забрал у нее из рук книгу. Девушка устроилась поудобнее, подобрав под себя ноги, приготовившись слушать.
«Больше всего на свете я ненавижу обман и люблю честность и потому сразу честно признаюсь, что я вас (совсем немножко!) обманул...» — начал читать Шерлок и его бархатистый голос окутал девушку, та позволила себе прикрыть глаза и отправится вслед за Белым Кроликом в Страну Чудес.
Вскоре сон окончательно сморил девушку, а на улице стало слишком темно, чтобы продолжать читать.
Шерлок захлопнул книгу и уложил девушку, прикрыв ее сверху одеялом.
Ему нужно найти себе другую спальню.
Прихватив с полки череп, Шерлок сделал шаг к двери, но голос Освин остановил его.
— Поставь его на место. Оставь его со мной на ночь.
Череп вернулся на книжную полку.
— Спокойной ночи, Освин.
Он почувствовал, как девушка улыбнулась в темноте.
— Спокойной ночи, — произнесла она, когда дверь за ее гостем уже закрылась.
Пожалуй, это была самая необычная и умная девушка, которую Шерлок когда-либо встречал. Но если она не Освин, то кто она такая?
*
Амелия сидела на качелях в саду в одной ночнушке, подобрав под себя ноги и задумчиво глядела на луну. Она сегодня вылупила свой огромный обнаженный гнойный глаз на незащищенный мир, решив не прикрываться лоскутками облаков. Это уродливое пятно навевало печальные мысли.
— Тебе тоже не спится? — прозвучал за ее спиной голос. Она знала, что он пришел. Почувствовала колебания воздуха? Услышала шорох травы? Скорее, шестым чувством, третьим глазом или еще каким-то лишним органом осознала, что он рядом.
— Да. Я не могла заставить себя... Перестать думать.
Она почувствовала, как он понимающе качнул головой. Мыслей всегда слишком много. Они отвлекают, не дают отдохнуть. Ленточными червями пробираются в голову, поднимая похороненные воспоминания из могилы. Раня сердце. Или, может, не сердце?
Печенка, говорят, тоже страдает от нервных переживаний.
Говорят, вообще все болезни от нервов.
— Говорят, все болезни от нервов. Это правда, Доктор?
— Ну, раз так говорят, то это наверняка правда, ты так не считаешь?
Она растерянно кивнула. И подумала, что становится прохладно и надо бы идти в дом.
— Становится прохладно, — протянул Доктор. Он обошел качели и уселся рядом с рыжей девушкой, притягивая ее в свои объятия. Сразу стало теплее и снаружи, и внутри. Все безумные мысли улеглись, вообще все мысли исчезли. Остались одни ощущения.
— Спи, Амелия Понд, — прошептал он, прижавшись на секунду горячими губами к ее макушке. — Пора спать.
-
-
08.05.2014 в 21:00Тишину полупрозрачного рассвета разрушил смычок, заскользивший по струнам скрипки. Звук получился слишком резкий для такого раннего часа, он нанес рваную рану молчанию, которое царило в доме. И еще раз, еще, и еще — отрывистые звуки постепенно начали складываться в мелодию.
Клара Освальд распахнула глаза и недовольно уставилась в потолок, будто виня его во всех бедах, а особенно в том, что невидимый скрипач разбудил ее так рано. Тяжело вздохнув, девушка вскинула руки вверх, потягиваясь, и села на кровати. Оказалось, она даже не расстелила постель и спала в одежде. Абсолютно неприемлемо, но иногда так приятно проснуться выспавшейся, хоть и провел ты ночь на новом месте, стащить с себя вчерашнюю одежду, теплую и потную после сна, отправиться в душ и выйти из него абсолютно новым, свежим, чистым человеком.
Когда девушка вышла из ванной, солнце уже прочно обосновалось на небосклоне, а безжалостная скрипка сменилась забавной композицией в стиле кантри, доносящейся с первого этажа, и аппетитным запахом пекущихся блинчиков. Идеальное утро, будто сошедшее с кинокартины семидесятых годов прошлого столетия. Клара наудачу выдвинула несколько ящиков в комоде, приютившемся в изножье кровати, и вытащила сравнительно небольшую клетчатую красно-зеленую мужскую рубашку и пышную темно-зеленую юбку, доходившую ей до колена, принадлежавшую, видимо, хозяйке дома. Быстрый взгляд в зеркало подтвердил, что выглядит девушка не лучшим образом, но сравнительно прилично.
Покинув комнату, Клара быстро сбежала по лестнице и с лучезарной улыбкой ворвалась маленьким ураганчиком в кухню. Сегодняшнее настроение прочно обосновало верхние этажи небоскреба, в котором оно обитает, и явно не собиралось покидать их. Должно быть, сломан лифт, а на лестницах перекладывают кафель.
Задумчиво хмыкнув своим странным мыслям, девушка с любопытством заглянула через плечо рыжей, которая как раз переворачивала очередной блинчик на сковороде.
— Доброе утро! Пахнет просто чудесно, я уверена, на вкус это не менее чудесно! Кстати, Вы не против, что я позаимствовала некоторую одежду? — Клара одернула подол рубашки и подтянула рукава.
— С добрым утром! Как тебе спалось? — рыжая подмигнула Кларе. — Тебе очень идет этот наряд.
Клара присела в шутливом реверансе.
— Мы, кажется, так и не познакомились вчера... Это был безумный день, ты не находишь? Меня зовут, — она на секунду запнулась. — Клара. Мое имя Клара.
Освин — что-то личное, не каждому известно это ее прозвище. На самом деле, знать должен был только Доктор, а вчерашнее откровение с кучерявым мужчиной, имени которого она, по невнимательности, не спросила, было явной ошибкой.
— Приятно познакомиться, Клара, меня зовут Эми, — Рыжая кивнула на стопку блинов, высившуюся на тарелке. — Как ты насчет завтрака?
Благодарная улыбка тронула губы Клары.
Стук фарфора кружек о дерево стола, звук наливающегося чая, звон ложек о стенки и восхищенное мычание Освальд — такие обыденные и приятные уху звуки. В этом заключается вся прелесть жизни — в чае, блинах, в сметане. В улыбках. В осеннем солнце, которое припекает, если сидеть спиной к окну.
Мирную тишину нарушил топот ног на втором этаже и вскоре в кухню заявился Доктор. Восторженно потирая ладони, тот потребовал себе кружку побольше, блинов повкуснее. Присоединившиеся чуть позже Шерлок и Джон окончательно разрушили тишину. Пять человек, еле вмещающиеся за одним столом, переговаривающиеся, смеющиеся, подшучивающие — никак не могут сохранять тишину. Но этот семейный шум дарит чувство единения. Смеяться шутке, которую прослушал, рассказывать байку, которую кто-то тоже прослушает. Это необыкновенно.
— Идеально, — прошептал Доктор на ухо Кларе, склонившись к ней.
— Слишком идеально, — ответила девушка, не поворачивая головы.
То ли лифт починили, то ли кафель на лестнице в невидимом небоскребе ее настроения положили, но вышеупомянутое настроение неожиданно обзавелось паранойей и съехало на несколько десятков этажей вниз, оставив после себя горечь и манию преследования. И очень нехорошее предчувствие, зудящее где-то внутри головы, в теменной области.
*
— Знаешь, что странно?
Солнце стояло высоко в небе, и Клара вышла в сад, чтобы насладиться необычно теплыми осенними деньками. На скамейке, увлеченный какой-то книгой, сидел кучерявый мужчина.
— И что же? — протянул он, не отрывая глаз от страницы.
— Ты не читаешь. Ты вроде как уставился в одну точку и не двигаешь глазами. О чем ты думаешь?
Неизвестно почему эта незначительная деталь привлекла внимание девушки. Просто это выглядит довольно странно, когда человек уставился в одну точку на листе и не двигается. Это наталкивает на параноидальные мысли.
— Освин, тебе бывает когда-нибудь скучно? — ответом послужил утвердительный кивок. — Ну так вот и мне скучно. Понимаешь, эта осень, листочки-цветочки и блинчики по утрам — очень мило, но я деградирую здесь, я чувствую, как мозги усыхают, а им надо работать, постоянно. Так что мне с-к-у-ч-н-о!
Теперь он уже стоял, нависая над девушкой, так что ей пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Такие мертвые глаза... Полупрозрачные голубые глаза у людей выглядят довольно мертво, как у рыб. Но в этих все же было что-то притягивающие.
Игривая улыбка пробежала по губам девушки. Почему бы не развеяться, если так хочется?
— А как ты обычно развлекаешься?
Как это понимать? Как приглашение?
— Обычно я расследую необычные преступления, когда Скотланд-Ярд бессилен. Хотя, нужно признаться, Скотланд-Ярд бессилен в большинстве случаев, ну да не будем так уж обижать защитников правопорядка. Пускай продолжают мнить себя великими детективами.
— Так ты что же, детектив? И что ты предпочитаешь больше? Убийства? Или, может, что-нибудь поэкстравагантнее и поярче?
— Например?
— Как тебя зовут? — вопрос детектива остался без ответа, пропущенный мимо ушей.
— Шерлок Холмс. К Вашим услугам, — ухмылка искривила губы мужчины.
— Приятно познакомиться, мистер Холмс. Думаю, нам понадобится мотоцикл, чтобы добраться до Лондона, Вы не считаете?
*
— Джон!
Он наверняка сидит на втором этаже в доме, пытается разобраться в себе. Но сейчас есть кое-что более важное, чем его душевные переживания. Амелия уехала в город до вечера, в доме только Доктор и Джон, который упорно от него прячется.
— Джон! Ты мне нужен!
Еще несколько секунд на втором этаже царила тишина, а потом раздался натужный скрип половиц. Довольно ухмыльнувшись, Доктор закинул в рот очередную печенюшку.
Джон остановился в дверях с выражением крайнего недовольства на лице. В руках он держал книгу, заложенную пальцем. Он наверняка взял ее, чтобы продемонстрировать, как сильно Доктор отвлекает его.
Ничего.
Это очень важно.
— Джон, присядь.
Он садится, намеренно громко выдыхая, и сжимает губы еще сильнее.
— Я прекрасно понимаю, что жутко отвлекаю тебя от... Гюго? Не мрачновато ли? Ну так вот, я хочу, чтобы ты поподробнее рассказал мне о своем друге. О Шерлоке Холмсе.
— Зачем тебе это?
Доктор сложил на груди руки и склонил голову вбок, пристально разглядывая собеседника.
— Ну, знаешь, — он неопределенно пожал плечами, — интерес. Живой такой интерес.
Это и правда интерес. Такой насущный, необходимый, такой, что чувствуешь, как он шевелится под кожей, прямо на поверхности, зудит. Этот интерес один из тех, которые заставляли выхватывать звуковую отвертку и бежать вперед, навстречу неизведанному.
Джон недовольно вытянул губы в трубочку.
— Знаешь, вы с ним похожи. Он ненормальный, сумасшедший. Он разговаривает сам с собой и палит в стену, когда ему скучно. Но он чертовски умен. Ведь именно это ты хотел узнать? О его уме. Все хотят знать о его уме.
Доктор ободряюще приподнимает брови и закидывает ноги на стол.
Я готов. Готов слушать.
— Он узнаёт обо мне все по воротнику моей рубашки или по моему телефону. Он читает любого человека по незаметным мелочам, которых обычный человек не может заметить, — Джон откинулся на спинку кресла, расслабившись, наконец. — Мы встретились с ним, когда я искал себе квартиру в Лондоне, я тогда только вернулся. Вернее сказать, нас познакомили. Один мой старый друг свел нас, — он сжимает переносицу и жмурится. — Мы живем с ним в центре Лондона, по адресу 221-Б Бейкер-стрит. Он любит странные развлечения — расследовать запутанные преступления — его слабость.
-
-
08.05.2014 в 21:00— Есть еще что-то, что ты хотел бы узнать или я могу идти?
Мужчина закусил верхнюю губу, пристально разглядывая Ватсона, пока тот неуютно ежился под пронизывающим взглядом.
— Да, Джон, есть еще кое-что. Как ты думаешь, где мы?
Издевательски приподнятая бровь безмолвно высказала все отношение Джона к этому вопросу. Но он все равно озвучил свое мнение:
— Мы, знаешь ли, в доме сейчас. В Англии. На планете Земля.
Уголок губы дрогнул в подобии улыбки. Доктор разжал руки, сложенные на груди и почесал бровь. Непонятно что делать, куда девать руки, ноги, все эти конечности... их слишком много, когда ты запутался, когда не знаешь что делать.
— Ты думаешь, что мы на Земле? Ты уверен в этом?
— Конечно, я уверен! — Ватсон насмешливо фыркает. — Я дышу, я стою ногами на земле, мы в деревеньке недалеко от Лондона, а утром мы ели блины. Почему бы мне сомневаться?
***
Город встретил туманом, пыльной взвесью, покачивающейся в воздухе. Казалось бы, сотня километров, а как резко поменялась погода. К небу будто бы прикрепили навесной потолок свинцового цвета, а в воздух распылили несколько тысяч баллончиков аэрозолей.
Мотоцикл затормозил возле небольшой забегаловки.
— «У Спиди: Сэндвич-бар и кафе»? Звучит заманчиво, — произнесла девушка, слезая с мотоцикла.
— Там готовят очень вкусные сэндвичи, — ответил мужчина, поправляя шарф, сбившийся набок после долгого пути. — Ну, вот мы и приехали. У миссис Хадсон наверняка найдется квартира на втором этаже.
— Откуда такая уверенность?
— Она всегда бережет ее для меня. И окна там грязные. Когда кто-то живет там, — он указал на окна второго этажа, — окна всегда чистые.
— Ну что же, давай сделаем их чистыми!
Девушка бросила взгляд на мужчину, а тот поджал губы и постучал в дверь.
Дверь дома 221-Б, как гласила табличка, незамедлительно отворилась. На пороге стояла очаровательная старушка в свитере темно-вишневого цвета и длинной юбке. Увидев мужчину, она буквально расцвела и, распахнув объятия, кинулась обнимать его.
— Шерлок! Сколько же я тебя не видела! Проходи, проходи скорее! Только... кто эта милая девушка вместе с тобой?
Цепкий взгляд критически ощупал Клару, оценивая взъерошенные волосы, кожаную куртку и тяжелые ботинки. «Милая» — явно громкое слово.
— Это моя... — Шерлок запнулся.
— Девушка! — выпалила Клара. Встретив недоверчивый взгляд миссис Хадсон, она добавила, — Но до свадьбы ни-ни.
Скептический недоверчивый взгляд миссис Хадсон метнулся от детектива к девушке и обратно.
— Вы получите раздельные комнаты! — сурово произнесла домовладелица и скрылась в глубинах 221-Б.
Квартирка оказалась очень уютной и заполненной безумным количеством разных мелочей. Высоченная стопка книг, которые, готова поспорить, много лет никто не брал в руки. Книжную башню завершает словарь «Хинди-Английский, Английский-Хинди», украшенный кофейным пятном на обложке от некогда стоявшей на ней кружки. Кажется, каждая книга однажды работала подставкой под слишком горячую кружку. Такая уж судьба у книг. А вот и сама кружка, стоит на полу рядом с креслом. Напитка там уже не осталось, но сочные кофейные разводы на стенках напоминали о назначении кружки. На кресло наброшен плед, на пледе лежит газета за 13 июля 2013 года.
— Вы не были здесь пару месяцев, да?
Шерлок согласно промычал и отпустил едкий комментарий:
— Очень проницательно. Высчитали по дате газеты?
Она кивнула, чуть прищурившись. На улице темнело, а грязные окна всячески препятствовали проникновению света в квартиру. Глаза слипались.
Освин, зажмурившись, как кошка, зевнула.
— Вы устали, Вам пора спать.
Девушка хмыкнула и поблагодарила своего знакомого за такую чудесную возможность:
— Очень проницательно, — насмешливо выпалила она. Но не смогла сдержать еще одного отчаянного зевка. — И все же, Вы правы, мне действительно пора спать. Спокойной ночи, мистер Холмс!
Он недовольно качнул головой и процедил сквозь зубы:
— Просто Шерлок.
*
Во сне человек выглядит совсем по-другому, нежели бодрствуя. Открытее. Незащищеннее. Уязвимее.
Ее наверняка зовут не Освин. Но эта маленькая тайна и недосказанность добавляет пикантности. Это ведь так забавно — играть.
Темная челка падает ей на глаза, и она недовольно фыркает во сне. Забавно наблюдать за людьми, когда они спят. По каждому движению можно понять, какой сон человек видит.
А еще можно понять, что она сейчас не спит.
Потому что она, прищурив глаза, хитро улыбается в темноте и шепчет:
— Нехорошо подсматривать, мистер Холмс.
Просто Шерлок.
Подсматривать нехорошо, иди спать, просто Шерлок.
-
-
09.05.2014 в 17:04Маленькая девочка сидит в кресле и болтает ногами, ритмично постукивая туфелькой по деревянной части мебели. Темно-синее платьице отделано белым кружевом, в темно-синие лакированные туфельки надеты белые носочки. Почти черные локоны мягко обрамляют миловидное личико сердечком. На вид ей не больше семи лет. Она еще по-детски пухлая, но взгляд ее карих блестящих глаз странно взрослый, прожигающий насквозь.
— Чего тебе опять от меня нужно?
На лице девочки проскользнул нескрываемый восторг, она даже пару раз хлопнула в ладошки. Все такое игрушечное. Прямо напоказ.
— Так ты помнишь прошлый раз, мистер Холмс? Сегодня у меня есть кое-что поинтереснее для вас двоих.
Она соскочила с кресла и подошла к кофейному столику. Запустила руку в карман платьица и достала маленькую фигурку. Поставила ее на кофейный столик и вернулась к креслу.
На столешнице стоял и поблескивал белым камнем маленький ангел, закрывающий лицо руками, будто оплакивающий кого-то.
— Знаешь, какое самое главное правило в этой игре, мистер Холмс? — каждый раз это «мистер Холмс» звучало грязным ругательством в ее непорочных устах. Девочка сцепила руки перед собой и зловещим шепотом процедила:
— Запомни самое главное правило. Не. Моргай. — Она усмехнулась и направилась к двери, но остановилась и обернулась. — Или ты труп, — весело добавила она и скрылась из виду, только каблучки лакированных синих туфелек стучали по ступеньками. Хлопнула входная дверь. И воцарилась тишина.
Шерлок неотрывно смотрел на каменную фигурку ангела на кофейном столике, боясь моргнуть.
Ангел стоял, воздев холодные руки к недостижимому небу. Его лицо, обращенное к потолку, выражало смиренную печаль.
*
— Пересмотри газеты, я проверю интернет, должно быть что-то странное, что-то непонятное, — тараторил Шерлок, кидая на стол стопку газет за последнюю неделю, — Должно быть что-то, как и в прошлый раз. Она опять хочет играть.
Клара, не произнося ни слова, всеми силами сдерживая себя от едкого комментария относительно давным-давно отмененного рабства, засела за работу. Но долго она не вытерпела.
— Ты не впервые встречаешься с ней?
Ответом ей послужило молчание. Сосредоточенно нахмурив брови, он уткнулся в экран телефона, выискивая что-то среди мусора сообщений «Загадочная смерть попугая миссис Голдвин» и «Массово закрываются церкви в связи с сообщениями монахов о живых статуях. Что это — последствия недавно закончившегося поста или съемки нового сезона „Сверхъестественное“?»
Его глаза распахиваются, выдавая его удовольствие. Как всегда — когда он думает, остаются только глаза. Живые, умные.
Клара отвлеклась от своих газет и, прищурившись, взглянула на Шерлока.
— Тебе что, доставляет это удовольствие?
Естественно, это доставляет ему удовольствие. Как может не доставлять удовольствие ощущение работающего мозга, когда весь изводишься, но находишь ответ на вопрос, который тебя мучил. По-моему, это лучшее ощущение. Сильнейший наркотик.
— А ты что нашла?
— Пропала психотерапевт, — серьезно произнесла девушка. Ответом ей послужил раздраженный смешок. Мол, ты думаешь, мы тут ерундой занимаемся? — Психотерапевт Джона.
— Эта цветная барышня с огромным размером ноги и с короткими волосами?
Кивок.
Она самая.
— «Несколько дней назад практикующий психотерапевт Элла Томпсон исчезла из своей квартиры в центре Лондона. О пропаже заявили пациенты доктора Томпсон. Обследование квартиры ничего не дало Скотланд-Ярду — дверь была заперта изнутри. По словам домработницы мисс Томпсон, из ценных вещей не пропало ничего, за исключением маленькой фигурки ангела из белого мрамора...»
Как по команде, детектив и девушка в кожаной куртке посмотрели на кухонный шкафчик, где под замком стояла каменная фигурка ангела.
*
— Ну и как у вас там дела? — он нарочно делает безразличный голос, и это так смешно и так по-детски наивно, что Клара не может сдержать смешок.
— Замечательно. Да, знаешь... — Собственно, она позвонила, чтобы разузнать об ангеле, но, услышав его голос, как-то растерялась. — Что ты знаешь о каменных статуях?
— Много чего, например, Венера Милосская, помнишь...
Но Клара резко прерывает его. Если его не остановить, об искусстве можно беседовать сколь угодно долго.
— О тех, которые могут двигаться.- На другом конце трубки царило молчание, но девушка почти видела, как он хмурится, как зажмуривает глаза и проводит рукой по лицу, желая смахнуть безотчетный страх. За нее.
— Скажи мне, что ты не видела такие статуи.
— Не могу. Одна сейчас стоит у нас в кухонном шкафчике. Маленькая статуя ангела. И он двигался.
— Клара, послушай. Это очень опасно и я хочу, чтобы ты немедленно убиралась оттуда.
— Я не собираюсь бежать отсюда. Я хочу разобраться во всем. И кто говорил, что опасность это плохо?
В трубке слышно, как мужчина на том конце провода шумно выдыхает. Он ненавидит, когда она не слушается, когда лезет на рожон, против его желания, плевав на все его попытки защитить ее.
Он молчит.
И она уже думает повесить трубку или сказать что-то. Даже открывает рот, но Доктор опережает ее.
— Плачущие Ангелы. Живой камень. Прекраснейшие и ужаснейшие существа, которых я когда-либо встречал. Они убивают, но делают это красиво. Я бы действительно мог восхищаться этим, если бы они не ранили меня и еще многих, многих людей. Если хочешь играть с ними, нужно помнить одно правило. Самое главное правило, которое нельзя забывать. Не моргай. Не отводи взгляд, не оставайся наедине с ними в темноте, даже не моргай. Камень оживает, если не смотреть на него. Он убивает, если отвести взгляд. Ангелу хватит одного прикосновения, и ты уже мертва. Ты окажешься в прошлом, проживешь целую жизнь, но для меня ты окажешься мертва. Я не смогу тебя вытащить. Если ты действительно настолько неосмотрительна, что хочешь лезть в это, помни одно. Не моргай.
И он повесил трубку.
Это было больно. Но, по крайней мере, она узнала все, что хотела.
Остался один вопрос. Стоит ли игра свеч? Стоит ли жизнь той девушки разлуки с Доктором?
*
— Ты!
Окрик остановил ее на пороге комнаты.
— Я.
Их диалоги всегда такие содержательные. Клара повернулась лицом к мужчине и сунула руки в карманы куртки, предчувствуя неприятный откровенный разговор.
— Как тебя зовут? — Он весь горел, серьезно. В ярости.
— Я, кажется, уже говорила.
— Ты солгала! — он почти выкрикнул это.
Она нахмурилась и, чуть привстав на носочках, чтобы быть выше, тихо произнесла:
— Почему тебя это так волнует? У каждого человека есть секреты от других людей. Ты, например, лжешь Джону, что не куришь. Все равно иногда привычки дают свое, и даже ты не можешь сдержать тягу. Слабину даешь, а? Как вчера ночью.
Желваки на его лице заходили от сдерживаемой ярости. А она продолжала. Это доставляло почти садистское наслаждение.
— Ты наивно полагаешь, что я не вижу, как ты возбужден, как предчувствуешь погоню, сражение. Тебе весело. Ты сумасшедший. Но я в это не лезу. Ты сентиментальный, хотя старательно это скрываешь, пытаешься быть делано безразличным. Но. Я не дура. И пусть мне не сравниться с Вами, мистер Холмс, я не дура. Ты — всего лишь человек, пытающийся быть богом. Но ты не бог.
Он хмыкнул и злобно изогнул губы.
— Конечно, мне не сравниться с Доктором. Вот кто твой бог, а, Клара?
Она на секунду прикрыла глаза. Что же, выстрел был точный.
— В него ты веришь, ему поклоняешься? Он твой идеал?
Точный, но немного мимо цели, все же.
— Ты не очень хороший психолог, Шерлок. Я самовлюбленная эгоистка, сумасшедшая любительница покомандовать остальными. И у меня есть единственный идеал. Я сама.
Уголок губы дрогнул в разочарованной улыбке. Она развернулась и пошла к выходу, нарочно топоча по лестнице.
— Ты идешь? Ждать не буду.
-
-
09.05.2014 в 17:05Носки его ботинок чуть-чуть свисают с края крыши. И она — длинноногая и чертовски рыжеволосая — рядом с ним. Приобнимает его за талию, то ли удерживая, то ли подталкивая. И это так красиво. Так дьявольски и неправильно красиво. Его темное пальто и ее огненные волосы, развевающиеся на фоне свинцово-серого неба. И все такое яркое, реалистичное, все, для чего не хватает одного эпитета, а ставишь дефис и дописываешь еще. Потому что такого просто не бывает.
Такая прекрасная разрушающая красота.
Кажется, будто она шепчет ему что-то на ухо и вдруг скрывается из виду, пропадает. А он... он медленно разводит руки, будто поднимая крылья.
Такой уродливый на фоне свинцово-серого неба.
Такой слабый.
А вот и она. Выходит из подъезда и движется к растрепанной девушке в кожаной куртке, застывшей у мотоцикла, сжимающей шлем в руках. Вся шикарно-красивая, блистательно-ухоженная.
Она походит к девушке и снисходительно ей улыбается.
— Что ты сказала ему? — онемевшими от холода и страха губами шепчет брюнетка.
— Всего лишь правду. Ту самую, что и ты сама выкрикнула ему в лицо. Он не бог. — Она опять улыбается, — А он не может с этим жить. Или... во всяком случае, скоро мы это поймем.
Ветер треплет кучерявые волосы, полы пальто распахиваются.
Какой же он уродливый на фоне свинцово-серого неба, готовый прыгнуть. Какой отвратительный, слишком умный, слишком перфекционист, видит лишь белое и черное.
От пустоты его отделяет один шаг. Хотя, нет. Почему от пустоты? От небольшого падения и конечной цели, асфальта и... Бум! Кровь. Ярко, сочно. На асфальте надолго еще останутся пятна.
Он приподнимает ногу и делает чертов шаг. Падает. Отвратительно, как муха, как беспомощное насекомое, перебирая в воздухе руками, и приземляется.
Бум.
Падение совсем недолгое.
— Слабак, — едко выдыхает рыжеволосая девушка и исчезает.
А Клара задыхается.
Не видя его, лежащего на земле, но представляя. И задыхается. Не видит почти ничего.
Но садится на мотоцикл и ударяет по газам. И едет. Прочь, назад, куда-то, к кому-то. Кто утешит. Кто обнимет и убаюкает.
На земле остается лежать оброненный мотоциклетный шлем.
Естественно, она едет к нему.
Она всегда возвращается к нему. Когда плохо и когда хорошо. Когда проблемы и горе, в ее маленькой вселенной остается единственный центр — Доктор.
Друг или больше, чем друг.
Она не видит ничего впереди. Только чувствует ветер, ледяной, бросающий в лицо горсти дождевой воды. Выбивающий из головы все воспоминания, все чувства. Обессиливающий.
И она закрывает глаза. Ведь впереди только шоссе. Прямое, длинное. Смотреть не обязательно, ведь все равно ничего не видно.
И не видно поваленного деревца. Тоненький ствол, раскинув ветки, лежит на дороге бездыханным трупиком.
И мотоцикл спотыкается.
Конечно, он спотыкается.
А потом. Падение. Опять.
Бум.
И остается ощущение пустоты. Воздуха нет, ударом выбило все из легких, ко всем чертям. Воздуха нет и, кажется, даже сердце не бьется. Но так холодно. И мокро. Дождь все идет, никак не остановится.
Сегодня день падений, кажется.
Смешно.
Остается только прикрыть глаза. Если их закрыть так больно не будет, правда же?
Очень больно. Разрывается грудная клетка от недостатка воздуха. Трещит голова. Ее от такого удара должно было расколоть на миллион кусочков. Но она пока цела. Но в каждый момент грозить взорваться, как переспелый арбуз.
В распахнутые карие глаза заливается дождь.
Когда-то они были такими теплыми, такими живыми.
Когда-то.
Когда-то давно.
*
Доктор все еще сидел за кухонным столом, когда услышал, как открылась входная дверь. Промокшая до нитки, промерзшая, в дом вошла Амелия, стряхивая с волос воду.
— Ну и погодка, а! — задорно воскликнула она.
И почему это показалось таким фальшивым и наигранным? Почему не хочется верить ни одному ее слову на чертовом подсознательном уровне?
Но он мотает головой и отбрасывает, запихивает, заталкивает и душит все плохие предчувствия на задний план, забывает про телефон Клары, который отключен или вне зоны. Наверное, она все еще злится.
Прекрати, старый дурак. Это же Амелия. Твоя Амелия.
И он ребячески усмехается и встает, бежит к ней, помогает снять курточку, забирает пакет с какими-то вкусностями.
И они ставят чай и едят бублики.
И это все выглядит чертовски неправильно.
Как какой-то пир во время чумы.
Больше того — с самой чумой.
-
-
09.05.2014 в 17:08Глава 8, в которой описываются события, произошедшие 13-ю часами ранее, и после прочтения которой вам станут ясны события, произошедшие в главе 7. Или нет.
Итак, 13-ю часами ранее
Шерлок Холмс, оказывается, довольно властный мужчина. Проявил свою власть и сел за руль, заставив Клару сидеть сзади и держаться за него, чтобы не соскользнуть. Он любитель экстремальной езды.
А он такой теплый. Приятно держаться за него руками, но она не признается в этом никому. Даже самой себе не признается. И все же, замерзшим пальцам приятно ненароком нырять под пальто и греться там.
Это так по-детски, все, что она делает. На лице Шерлока проскальзывает почти ребяческая улыбка, и он наклоняет мотоцикл посильнее на очередном крутом повороте. Ясное дело, он ей нравится, но его куда сильнее возбуждают и интересуют двигающиеся статуи и пропавшая психотерапевт Джона.
Сейчас они направляются домой к мисс Томпсон. Расчетное время прибытия — тринадцать минут. Но хочется поехать в объезд и выиграть еще пару минут. Ведь так по-детски забавно и приятно чувствовать, как девушка обнимает его сзади.
— Мы могли бы свернуть там, — Клара указывает рукой на переулок, который уже скрылся из глаз, — и приехали бы быстрее.
Он знает. Но приятно иногда потакать своим человеческим слабостям. И она понимает, что ли? Только прижимается сильнее и снова прячет замерзшие пальцы у него под пальто.
Но никакая поездка не длится слишком долго, всегда есть конечная цель. Девушка продлевает объятие еще на одну ничего не значащую секунду и слезает с мотоцикла, расправляя юбку. Она все еще в том ужасном наряде, позаимствованном у рыжеволосой девушки. У Амелии. Пора прекратить называть ее в мыслях «рыжеволосой девушкой». Просто это так по-женски — ревновать Доктора — своего лучшего друга — к девушкам.
Вот и великий консультирующий детектив стоит на ногах, ловко установив мотоцикл на подножку и небрежно повесив шлем на руль. Он приподнимает воротник неизменного пальто и направляется к дому, по пути кидая через плечо:
— Ну, так как, ты идешь?
Девушке не остается ничего другого, кроме как последовать за мужчиной.
Квартира оказалась на четвертом этаже и все восемь лестничных пролетов нужно подниматься пешком. Когда запыхавшиеся Шерлок и Клара наконец стояли на площадке перед дверью, наручные часы на запястье девушки, которые опять перекрутились, показывали половину восьмого утра.
Клара задумчиво склонила голову набок, наблюдая за тем, как Шерлок бесцеремонно сорвал печать с двери и, распахнув ее, по-хозяйски вошел в квартиру.
— И часто ты занимаешь такой незаконной деятельностью? — поинтересовалась девушка. На губах консультирующего детектива появилась довольная улыбка.
— Приходится, да, — протянул он.
— Тебе что, это доставляет удовольствие?
— Мне доставляет удовольствие, — Шерлок остановился и развернулся к девушке, — оставаться безнаказанным после всех моих «незаконных действий». У меня хорошие счеты со Скотлданд-Ярдом.
— Оу, а я-то думала, что ты на стороне ангелов, — она приподнимает брови и строит печальную мину.
Он поджимает губы и качает головой. Что же, многие так думали и до сих пор думают.
Квартира оказалась как раз такой, какой ее представлял себе Шерлок — достойная психотерапевта. Книжные полки в шкафу в небольшой гостиной уставлены мотивирующей литературой, названия разнятся от «Как заработать свой первый миллион» до «Правил нахождения друзей». Забытая пачка сигарет на кофейном столике и тут же — переполненная пепельница. Стопка женских глянцевых журналов за прошлый год валяется в углу. Стены оклеены дешевыми обоями тошнотно-желтого цвета, на полу лежит пыльный ковер, вытоптанный настолько, что даже рисунок уже не различить.
Спальня оказалась чуть более приятной и чуть более пугающей. Полка над кроватью вся уставлена каменными фигурками. Коллекционер? Сумасшедшая? Элла Томпсон явно питала слабость к каменным ангелам самого разного размера.
Напряженную тишину внезапно разорвал звонок мобильного. Шерлок резко выдохнул сквозь зубы, даже не скрывая минутного испуга. Когда он увидел каменную коллекцию, в его голове на первый план, растолкав все остальные, вползла мысль, кричавшая: «Не моргай! Моргнешь — и ты труп!».
На экране мобильного высветилась фотография Майкрофта. Нажимая на отбой, Шерлок пробормотал:
— В другой раз, братец, у меня тут дело поинтереснее.
Клара в это время держала в руках одну из фигурок и пристально ее разглядывала. Тонкость, с которой была выполнена работа, поражала — точно прописанные черты изящного лица и мягкий изгиб тонкого стана, облаченного в шелковую каменную ткань. И шикарный крылья за спиной, каждое перышко которых изваяно с поражающей четкостью. Крылья — отличительная черта всех фигурок на полке над кроватью. На полку можно смело прикрепять музейную бирку «Ангел в представлении разных скульпторов».
От изучения ангела Клару отвлек изумленный вскрик Шерлока. Подняв глаза, она уперлась в каменное тело высокого ангела. На нее, исказив лицо в угрожающем оскале и хищно вскинув когтистые руки, смотрел каменный ангел. Испуганно, Клара моргнула. Еле слышный, ее нагнал крик Шерлока:
— Не моргай!
Поздно.
Клара упала на землю, ощутив под спиной сухую колкую траву. Рядом с ней послышался звук грузно свалившегося тела. Скосив глаза, она увидела Холмса, уже поднимающегося на ноги. От сердца отлегло. Самую малость.
А потом... потом опять стало страшно. В голове зазвучал голос Доктора, повторяющий слова их недавнего разговора: «Ангелу хватит одного прикосновения, и ты уже мертва. Ты окажешься в прошлом, проживешь целую жизнь, но для меня ты окажешься мертва. Я не смогу тебя вытащить».
Клара зажмурилась, прогоняя панику, поднимавшуюся внутри. По крайней мере, она не одна. С ней гениальный сыщик и вместе они что-нибудь придумают. Умный временной парадокс никому еще, кажется, не вредил. Пора бы уже сделать что-нибудь невозможное.
*
В последнее время, кажется, у природы нет плохой погоды и в любой точке пространства и времени она желает подсунуть нам прекрасный солнечный денек, безоблачное небо и обязательно сухие листья под ногами. Золотая осень, бабье лето. Это становится немножко мейнстримно.
И посреди всего этого буйства позитива — два человека, которые испуганно и потерянно оглядывались по сторонам, пытаясь понять, где они и, что важнее, почему они здесь.
— Так, судя по твоему испуганному виду, ты тоже понятия не имеешь, как мы здесь оказались, — приподняв брови, взволнованно выдал Шерлок.
— Я предполагая как мы здесь оказались, но мне, честно говоря, интереснее, где мы оказались. Итак, предположения. Жаркие страны отметаем, также как и Сибирь. Среди деревьев нет европейских пород, хорошо. Вывод... — но ее жестко оборвали.
— Юг Британских островов и США. Скорее всего, острова, потому что окрестности Кардиффа.
— Эй, я тоже так хочу! Как ты узнал, что это именно Кардифф?
В ответ Шерлок ехидно усмехнулся.
— Приходилось бывать здесь. Вон та церковь, — он указал рукой на маковку часовни, — такая есть только в Кардиффе.
— Чем же она такая удивительная?
— Три монаха изнасиловали и убили там молодую девушку. Задушили. А потом еще раз изнасиловали.
Клара брезгливо скривилась, а Холмс довольно повел плечами, вспоминая былые деньки.
— А как ты так быстро отличила породы деревьев, да и вообще... сориентировалась?
Клара усмехнулась.
— Доктор некоторое время увлекался породами деревьями. Мне просто пришлось все это запомнить. На самом деле, это было не особенно сложно...
— Расскажи мне о Докторе.
Полупросьба, полуприказ. Этот непонятный человек — один из насущных вопросов, требующих решений.
— Ты серьезно? — Она приподняла бровь, — Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о нем прямо сейчас, здесь?
— А что ты имеешь в виду под «сейчас» и «здесь»? Почему бы, собственно, и нет? — Он откинул полы пальто и уселся на землю. — По-моему, самое время устроить небольшой пикник.
На губах величайшего консультирующего детектива появилась счастливая улыбка, когда девушка, тяжело вздохнув, уселась на землю, опершись о его поджатые ноги. Он не удержался и закинул руку ей на плечо, притягивая к себе, приобнимая. Клара то ли недовольно что-то пробурчала, то ли замурлыкала от удовольствия.
-
-
09.05.2014 в 17:10Через некоторое время девушка разлепила губы и тихонько заговорила:
— Он мой лучший друг, наверное. И порой мне кажется, что я совсем ничего о нем не знаю. У него есть все, о чем можно мечтать, он показывает тебе невероятные вещи. А потом в один момент он может исчезнуть. Захлопнет за собой дверь будки и пообещает, что вернется через пять минут...
— А вернется через двенадцать лет, — раздался печальный голос за спиной Шерлока и Клары.
Амелия Понд. Девушка, которая ждала, девушка, которая должна быть за тысячи километров и несколько десятков лет отсюда, стоит на опушке в окрестностях Кардиффа и невероятно печальными глазами смотрит в небо.
— Знаешь, Клара, ведь я тоже когда-то путешествовала с ним, — она выглядит восковой статуей, только губы движутся и еле слышные слова сухими листьями падают на землю, — Прости меня, — она устремила взгляд на темноволосую, жутко испуганную девушку, взгляд, — я просто не удержалась. Я так хотела вновь увидеть его. Ведь я любила его, по-настоящему любила. И люблю. Я не хочу никого ранить. Я лишь хочу быть немножко счастлива.
— Почему он оставил тебя? — прошептала Клара.
— Нет, он не оставлял. Это я ушла. Я жутко глупа была, я добровольно ушла за человеком, за которого вышла замуж. От кого ждала ребенка. Которого, думала, любила. Доктор просил, умолял меня остаться. «Давай, Понд. Пойдем. Амелия, иди в ТАРДИС, умоляю», — вот что он говорил мне. — Одинокая слеза скользнула по щеке девушки, — А я отвела взгляд от лица Плачущего Ангела и сказала ему «Прощай». Как я могла тогда сказать ему это?
Непривычно было видеть ее растрепанной и такой расстроенной. Не расстроенной даже, убитой. Раздавленной, растертой в порошок своими воспоминаниями.
— Он не хочет терять тебя. Вспомни про то, что он тебе подарил, — произнесла Амелия и развернулась, пошла прочь. Раз — и ее уже не видно.
Однажды Доктор сказал девушке, по имени Клара Освальд:
-Дважды я потерял тебя, я не хочу, чтобы это случилось снова. Поэтому в честь дня рождения я дарю тебе небольшой подарок.
Девушка по имени Клара Освальд ответила:
— Но день рождения у меня не сегодня!
Доктор радостно улыбнулся и, тряхнув челкой, воскликнул:
— Я знаю! Но, думаю, это абсолютно неважно. А теперь слушай: то, что я тебе подарил — вещь довольно мощная, а еще очень дорогая, зато сравнительно простая в управлении и жутко полезная для путешественника во времени и пространстве. Я хочу, чтобы ты всегда носила ее с собой, но открыть эту коробочку ты сможешь, только когда поймешь, что находишься в опасности или окончательно потерялась. Ты поняла?
Девушка кивнула и благодарно улыбнулась, приняв из рук друга подарок.
Кажется, пришло время его использовать?
Манипулятор временной воронки Клара видела и раньше, с ним всегда появлялась Ривер Сонг. Она же и научила девушку пользоваться этой игрушкой.
Координаты — очень примерные. Главное — попасть в Лондон.
— Почему ты не задаешь вопросов? Другие люди на твоем месте засыпают вопросами.
— Я не обычный человек, как ты могла заметить.
Клара подняла глаза, на секунду отвлеклась от распаковывания и настройки аппарата.
— Тем более, я все равно все пойму.
*
С координатами она угадала. Они оказались в нескольких кварталах от Бейкер-Стрит.
— Как насчет обеда, мистер Холмс?
И как будто все желания или кошмары оживают, в одной только фразе, произнесенной женщиной из прошлого. Это так сильно, что так даже не бывает.
— Я не голоден, — бросает он на ходу и быстрым шагом устремляется вперед, по направлению к 221Б.
В ответ ему не донеслось ни звука, хотя ожидалось. Она же вся такая невозможная, громкая, мятежная.
Просто ее не оказалось за спиной, когда он обернулся.
— Кто ты такая, Клара Освальд?
*
Яркий белый свет нещадно бил по векам, заставляя открыть глаза. Все тело затекло, будто она пролежала без движения не один день. Гадкий ритмичный писк приборов пробуждал вандалистские наклонности, желание расколотить оборудование к чертям собачьим.
Клара открыла глаза и сощурилась от яркого света. Когда глаза постепенно привыкли, она огляделась по сторонам. С отвращением выдернула из руки иголку капельницы.
Лаборатория с белоснежными стенами, потолком, полом. Кажется, что просто висишь в воздухе, в белом пространстве. Три койки. На них, прикованные капельницами и проводами, спят мужчины. Доктор. Джон. Шерлок. И четвертая койка, которую только что покинула сама Клара.
ТАРДИС, безмолвная и потухшая стоит в другом конце комнаты. А в центре лаборатории, как в центре мира, на простом стуле, но словно на троне, восседает рыжеволосая Амелия Понд. Но секунда — одно движение век — и на ее месте оказывается маленькая девочка. На вид ей не больше семи, синее платье идеально отглажено, а каблучки синих лакированных туфель слишком громко цокают по белоснежному полу.
— Как тебе спалось? — спрашивает девочка, обращая к Кларе свое нежное личико сердечком, обрамленное волнами темных локонов.
— Очень хорошо, спасибо... — с сомнением в голосе отвечает Клара, — Мне приснился довольно странный сон. Там были Плачущие Ангелы и манипулятор временной воронки. А еще мы гостили у Эми Понд, а Шерлок обнимал меня, когда мы сидели на земле и разговаривали. Наверное, это был хороший сон?
— Да, думаю, хороший. — Девочка улыбнулась и, заговорщески склонившись к Кларе, прошептала, — Я его придумала. Правда, я молодец?
— Да, у тебя очень хорошее воображение.
— Я тоже так считаю, — засмеялась девочка. — Но, мне кажется, кое-чего в нем не хватает.
— Чего же?
— Драмы. Спокойной ночи, милая, возвращайся в свою постель.
— Последний вопрос, хорошо?
— Да, конечно.
— Где я? Все мы, где мы?
— На Элизиуме.
— Что такое Элизиум?
Девочка хмурит бровки и качает пальчиком.
— Это больше одного вопроса. Но я отвечу тебе, потому что ты мне нравишься. Ты умная и довольно симпатичная. Элизиум это большая планета, где я развлекаюсь.
— А кто ты такая?
— Я — Элизиум. Можешь называть меня Элли. Человеческие имена — довольно забавно. А теперь спать.
-
-
09.05.2014 в 17:10Клара открывает глаза от того, что за шиворот ее кожаной куртки противно затекает дождь.
Она стоит возле своего мотоцикла и сжимает в руках шлем. Честно говоря, она не помнит, как оказалась тут и почему так напугана. Ведь она напугана, она это чувствует.
Она только помнит, что надо поднять глаза и посмотреть вверх.
Носки его ботинок чуть-чуть свисают с края крыши. И она — длинноногая и чертовски рыжеволосая — рядом с ним. Приобнимает его за талию, то ли удерживая, то ли подталкивая. И это так красиво. Так дьявольски и неправильно красиво. Его темное пальто и ее огненные волосы, развевающиеся на фоне свинцово-серого неба. И все такое яркое, реалистичное, все, для чего не хватает одного эпитета, а ставишь дефис и дописываешь еще. Потому что такого просто не бывает.
Такая прекрасная разрушающая красота.
Кажется, будто она шепчет ему что-то на ухо и вдруг скрывается из виду, пропадает. А он... он медленно разводит руки, будто поднимая крылья.
Такой уродливый на фоне свинцово-серого неба.
Такой слабый.
А вот и она. Выходит из подъезда и движется к растрепанной девушке в кожаной куртке, застывшей у мотоцикла, сжимающей шлем в руках. Вся шикарно-красивая, блистательно-ухоженная.
Она походит к девушке и снисходительно ей улыбается.
— Что ты сказала ему? — онемевшими от холода и страха губами шепчет брюнетка.
— Всего лишь правду. Ту самую, что и ты сама выкрикнула ему в лицо. Он не бог. — Она опять улыбается, — А он не может с этим жить. Или... во всяком случае, скоро мы это поймем.
Ветер треплет кучерявые волосы, полы пальто распахиваются.
Какой же он уродливый на фоне свинцово-серого неба, готовый прыгнуть. Какой отвратительный, слишком умный, слишком перфекционист, видит лишь белое и черное.
От пустоты его отделяет один шаг. Хотя, нет. Почему от пустоты? От небольшого падения и конечной цели, асфальта и... Бум! Кровь. Ярко, сочно. На асфальте надолго еще останутся пятна.
Он приподнимает ногу и делает чертов шаг. Падает. Отвратительно, как муха, как беспомощное насекомое, перебирая в воздухе руками, и приземляется.
Бум.
Падение совсем недолгое.
— Слабак, — едко выдыхает рыжеволосая девушка и исчезает.
В кармане у Клары вибрирует телефон. Сообщение от Шерлока, которое содержит всего одного слово:
Проснись!
ШХ
И она просыпается.
В который день за сегодня?
Распахивает глаза.
Надо же, она заснула прямо в одежде в своей кровати в доме Амелии. На улице начали сгущаться сумерки, мягкой вуалью укрывая мир.
Раздался робкий стук в дверь и на пороге появляется Шерлок.
Живой и невредимый. Видимо, недавно из душа. Чистая рубашка липнет к влажному телу, а волосы кучерявятся сильней, чем обычно.
И она не придумала ничего лучше, как вскочить и подбежать к нему. Замереть в секунде нерешимости. И обнять. Прижаться к его горячему после душа телу, зарыться лицом в шею и вдохнуть его запах.
— Мне плохой сон приснился, — оборвала она его вопросы, которые — она чувствовала — скоро польются из него. И с затаенным удовольствием почувствовала, как его руки обвивают ее талию и прижимают ее еще сильнее, ее ближе.
— Не бойся, я рядом. Клянусь, я всегда буду рядом.
-
-
09.05.2014 в 17:11Горячие струи воды умело смывали все переживания, точно как они делали это сотни и тысячи раз. Разглаживали тревожные морщинки на переносице. Горячий душ это всегда как лекарство, как исцеление.
Большое и мягкое махровое полотенце ласково высушивало бусинки воды на бархатной коже, точно как сотни и тысячи раз оно это делало. Дарило наслаждение тепла и покоя.
Когда она вошла в комнату, с влажными волосами и облаченная в длинную безразмерную футболку, на которой пятнами проступала влага, ускользнувшая от касаний заботливого полотенца, он стоял у окна и курил. Солнце садилось, и в комнату заползали его последние лучи, как щупальца инопланетного оранжевого спрута. Мужчина стоял неподвижно, и, должно быть, о чем-то думал. Он всегда неподвижен, когда думает. Остаются только его глаза, до дрожи серые и пронизывающие, живые. Обычно серые глаза у людей выглядят мертвыми, будто рыбьими, но не у него. У него они невероятно живые.
Ноги утопали в ковре, который старательно скрадывал звук шагов, но Шерлок все равно обернулся. И уставился на Клару, чуть прищурившись и изучая. Сканируя. Задавая безмолвный вопрос «Кто ты такая?» и пытаясь найти на него ответ.
Кто она такая? Босая, полуобнаженная, влажная после душа девушка, у которой ветер в голове и приключения на уме. Она влюбчивая идиотка, для нее ум — это сексуально, она сумасшедшая и заносчивая девочка.
А кто он такой? Холодный, бесчувственный, человек без сердца. Невероятно умный мужчина, мнящий себя социопатом. Жаждущий им быть. Но у него нет диссоциативных расстройств личности. У него вообще нет расстройств, разве что завышенная самооценка. Ну, да это всем в той или иной мере свойственно.
Он выдыхает дым в потолок, чуть приподнимая голову и вытягивая губы трубочкой, но не отводя напряженного взгляда от Клары, и спрашивает, будто между делом:
— Кто же ты такая?
Она только усмехается и так же невзначай произносит:
— Меня зовут Клара Освальд.
Она прекрасно знает, что это не вовсе не тот ответ, который ему нужен, но так хочется позабавиться, балансируя на краю обрыва.
— Я не спрашивал твоего имени, Освин.
Он, сам того не замечая, называет этим дурацким прозвищем, которым она представилась. А Клара почти задохнулась от того, как прозвучало это ее имя в его устах.
— Думай, Шерлок, ты ведь все можешь узнать, лишь взглянув на меня. Удиви девушку, — и она чуть развела руки в стороны, чувствуя себя почти обнаженной под его тяжелым взглядом, скользящим вдоль фигуры. Подмечая все мелочи, на которые и сама она не обратила внимания.
Шерлок щурится. Это глупо — поддаваться ей и вступать в ее игру, но невольно он делает это. Почему? Потому что хочет. Потому что хочет поиграть, балансируя на краю обрыва между разумным и чувствами.
— Ты работаешь и живешь в чужой семье и часто путешествуешь. У тебя с собой совсем не было вещей, даже ночную рубашку не прихватила, значит, легко расстаешься с домом, значит, живешь не с родителями или мужем. Не замужем, кстати. Ни кольца, ни следа от него. В детстве посещала психотерапевта, причем долгое время. Год? Больше? Скорее всего, ты проходила терапию из-за проявившихся суицидальных наклонностей — у тебя порезы на внутренней стороне бедра. Довольно интересная попытка покончить с собой. Или тебе просто не хватило смелости. Скорее всего, ты потеряла кого-то. Дальше, твои часы — ты только что из душа, но они уже на тебе, кроме них больше никаких украшений, даже одежды немного, — Он, приподнимая брови, язвительно усмеается, явно довольный своей шутке. На лице же девушки не дрогнул ни один мускул, и кровь отлила от лица, сделав его похожим на маску. — Значит, эти часы тебе дороги, — продолжил Шерлок, — Скорее всего, вещица твоей матери — или бабушки — скорее всего, матери. И, скорее всего, именно ее ты и потеряла в детстве. После ее смерти в тебе проснулся материнский инстинкт — нормальное психологическое явление — дать другому то, чего у тебя было недостаточно — значит, ты стремилась подарить свою любовь ребенку. Своих детей у тебя нет — не видно растяжек, которые — увы — неизбежны при беременности и родах — значит, ты заботилась о чужих детях. Вспоминаем, что работаешь и живешь ты в чужой семье, значит, скорее всего, ты — няня.
Шерлок замолк и перевел дух. Что же, это было довольно неплохо. По крайней мере, девушку он точно удивил. Она стояла неподвижно, все в той же глупой позе, чуть разведя руки в стороны. Но даже очень плохой психолог мог заметить, что слова Шерлока не только впечатлили ее, но и ранили ее. Она закусила изнутри щеки, и от этого ее скулы обострились. А Шерлок был довольно хорошим психологом.
— Надеюсь, я не задел твоих чувств, — сухо произнес Шерлок. Глупо, глупо было выпендриваться и высказывать всю ту подноготную, что узнал о ней, пока наблюдал, подсматривал за ее поведением, как глупый мальчишка. Он сжал зубы и желваки на его лице заиграли.
— Нет, конеч...
— Прости, — и он закашлялся. Чтобы скрыть это «прости» или просто заглотнул слишком много табачного дыма. Учитывая стаж курильщика...
И за это выражение на его лице можно было отдать все драгоценности мира. Эта ребяческая растерянность, исказившая полные губы недовольная ухмылка, серые глаза, стыдливо прячущиеся под густыми ресницами...
Он не уследил, когда тонкие руки обхватили его шею, влажные волосы хлестнули по щеке, а прохладные губы девушки прижались к его собственным. Ей пришлось встать на цыпочки, почти подпрыгнуть, чтобы достать до лица высокого мужчины.
Он не уследил, когда его руки подхватили хрупкое тело девушки, удерживая ее почти что на весу; когда он ответил на ее поцелуй.
В голове на миг встал образ женщины с острыми скулами, такими, что порезаться можно, и тонкими, такими же острыми губами. Образ Той женщины, но он прогнал ее, как всегда прогонял, стоило ей опять появиться.
-
-
09.05.2014 в 17:12Доктор стоял перед большим зеркалом в прихожей и примерял бабочки. Рядом — Джон, лениво прислонившись к стене плечом и сложив на груди руки. Он старательно изображал недовольство, но мельтешение мужчины в подтяжках и твидовом пиджаке было таким забавным и непосредственным, что выветривало всякую злость.
— Так что, Джон, какая тебе кажется лучше: синяя или красная? Посмотри, синяя подходит к моим глазам, но ведь только невежи подбирают галстуки к цвету глаз.
Джон не удержался-таки от смешка, который старательно попытался скрыть за кашлем. Доктор тут же вскинулся в притворном недовольстве:
— Эй, как ты смеешь смеяться над моей бабочкой! Бабочки — это круто, бабочки это святое. А вы — вояки — ничего не понимаете.
— Но я же не вояка, — уже открыто веселясь, парировал Джон, — Я врач. Пусть военный, но я спасал жизни.
Моментально посерьезневший, Доктор в пару шагов преодолел расстояние до Джона. На губах военного врача все еще играл отголосок улыбки.
— Так ты... — насупившись начал Доктор, — мой коллега! Доктор Ватсон, ха!
На лице Доктора плескался такой чистый и детский восторг, что противиться ему было невозможно. Задрав почти-невидимые брови, Доктор размахивал руками и параллельно завязывал на шее бабочку. Красную. Одной Тишине известно, как ему удается это делать.
— Мы с тобой, коллега — ах, как чудно это звучит! — отправляемся в будущее! Видишь — бабочка, видишь — она красная. Значит, вперед сквозь пространство и время! Не отставай, Доктор!*
Синяя будка стояла на заднем дворе дома Амелии Понд, ровно в том месте, где она приземлилась в тот день, несколько дней назад. А, кстати. Сколько дней прошло с того момента, как они прилетели? Неделя? Две? Или, может, всего пара дней? Доктор нахмурился, пытаясь припомнить, но мысли упорно мешались в одну кучу и воспоминания не желали выстраиваться в четкую линию. Доктор зажмурился и надавил пальцами на глаза, так что под веками заплясали разноцветные круги. Когда он открыл глаза, то чуть было не шарахнулся назад.
Из-за будки выглядывала маленькая девочка с мягкими темными локонами, обрамляющими лицо сердечком. Милое существо, которое очень не-мило усмехалось и грозило тоненьким пальчиком ему, Доктору. Он заморгал и помотал головой — нет, это просто мираж. Это просто игра его воображения. Возле будки никого не было, а впереди их ждало захватывающее путешествие. Ах, как же он это любит.
Джон тащился чуть позади — он задержался, закрывая дверь — и опять что-то недовольно бормотал себе под нос.
— Ну и что, ты хочешь, чтобы мы отправились в будущее? В настоящее, реальное будущее?
Доктор хмыкнул и бросил через плечо:
— А что, ты думаешь, бывает выдуманное будущее? Ну, на самом деле бывает. Дети часто выдумывают, ты знаешь. И иногда они выдумывают так старательно, что создают настоящий мир — небольшую карманную Вселенную...
— Доктор, эй! — Джон резко оборвал заболтавшегося мужчину, — Я ни черта не понимаю из того, что ты говоришь, так что меньше болтай и поехали.
Доктор выдал свое коронное «Ха!» И поспешил к синей будке. Удивительно, что он ни разу за прошедшие дни не подошел к ней даже просто поговорить. Что-то вроде досды или сожаления кольнуло его два сердца. Скорее всего, это была вина. Он же всегда себя во всем винит, он не умеет иначе. Хотя, нужно сказать, если вспомнить все его прегрешения, уйдет немало часов, чтобы судья огласил их все. А если вспомнить все чудеса, что он сотворил, можно сразу отправлять в отставку нерадивого судью, решившегося обвинять Доктора в чем-либо.
ТАРДИС встретила путешественников обиженным гудением брошенной женщины. Доктор сразу бросился причитать вокруг консоли, наворачивая круги вокруг нее и успевая щелкать тумблерами. И иногда нажимал на кнопки, только иногда. Тумблеры — это куда стильнее.
— Итак, мой дорогой Ватсон, куда предпочитаешь отправиться? Что ты хочешь увидеть?
Этот момент — несколько секунд перед началом путешествия, перед той секундой, когда он рванет рычаг на себя или в противоположную сторону — зависит от того, куда вы хотите отправиться — самый ценный. Это момент, когда все начинается.
— Знаешь, я сто лет не был в цирке.
— Так что, как насчет цирка Дюссолей года эдак... 2264?
ТАРДИС медленно растворилась в осеннем воздухе, а на втором этаже домика... Нет, не стоит туда заглядывать. Нужно дать людям немного личного пространства и свободы действий. Оставим этих мужчину и женщину, которые нашли друг в друге утешение. Нам пора на представление цирка Дюссолей.
________________
*Читая «Study In Scarlet»- «Этюд в багровых тонах» — я наткнулась на чудесную фразу, произнесенную Шерлоком: «Come along, Doctor!» Вы уже поняли, о чем я подумала. Вы уже поняли, к чему я веду. Да, Доктор по задумке крикнул Ватсону «Come along, Doctor».
-
-
09.05.2014 в 17:13— «Цирк Дю Солей насчитывает более 4000 человек, работающих в разных группах, что позволяет компании давать представления в нескольких точках мира одновременно. Выступает со зрелищными спектаклями, постановка которых осуществлена на арене под временным шатром, на постоянной цирковой арене, а также на театральной сцене. Годовая выручка цирка превышает 600 миллионов долларов...» Шестьсот миллионов, ты только подумай! — Доктор самозабвенно цитировал свою новую любовь — Википедию, параллельно переключая тумблеры.
— Я думал, тебя не интересуют деньги, — насмешливо поинтересовался Джон.
— Конечно, не интересуют, но шестьсот миллионов!
Джон не смог удержаться от еще одного смешка.
— Почему ты щелкаешь тумблерами? Ты постоянно ими щелкаешь, тебе не надоедает? — Джон протянул руку и щелкнул ближайшим оранжевым рычажком.
— Потому что тумблеры это стильно, ты только послушай, какой звук.... Нет-нет-нет, не щелкай!
Золотое правило: не щелкайте тумблерами в чужой ТАРДИС. Мало ли за что они отвечают.
— Я же тебе человеческим языком говорил, не трогай! Нет, надо потрогать, надо щелкнуть... Тумблеры — моя прерогатива, запомни! — Доктор кругами ходил вокруг Джона, яростно обвиняя его во всех смертных грехах. — Откуда я знаю теперь, где мы окажемся? Понимаешь, ты, дубина, мы сейчас можем быть в любой точке пространства и времени! Эх, плакал мой цирк, плакал, плакал...
Доктор решительным шагом направился к двери ТАРДИС и носком ботинка распахнул створки. Внутрь хлынул белый свет, так что Доктор зажмурился. Минуту стояло гробовое молчание, после чего снаружи раздался женский голос, полный недоверия и восторга:
— Доктор?
В ТАРДИС влетела и повисла на шее у Доктора Молли Хупер.
— Молли, я рад видеть тебя! Как ты... Что ты тут делаешь? — растерянно бормотал Доктор.
— Нет, это что ты здесь делаешь! Я чуть не умерла со страху, когда услышала грохот. Ты приземлился прямо в морге, хорошо хоть, никого не убил.
Джон кашлянул, привлекая к себе внимание. Молли испуганно обернулась на звук и замерла с приоткрытым ртом.
— А вы... Я не знала, что вы знакомы. Извините, я...
— Молли, ты не хочешь сходить с нами в цирк?
— Да, — встрепенулся Доктор, — Молли, пошли в цирк! Мы как раз туда направлялись, пока кое-кто, — Доктор злобно зыркнул на Джона, — не начал щелкать моими тумблерами.
Молли лучезарно улыбнулась и, когда Доктор на мгновение отвернулся, одними губами произнесла, обращаясь к Джону: «Он всегда ими щелкает». И в ответ получила такое же безмолвное «Всегда».
*
Его все время грызла вина. Всех нас преследует это чувство, за те или иные прегрешения. Но за Шерлоком Холмсом вина следовала неотступно, постоянно.
Клара спала, свернувшись калачиком, полуобнаженная, закутавшись в его рубашку. Темные волосы разметались по подушке, а лицо — безмятежного ребенка. В комнате было холодно. Сквозняк, пробираясь в приоткрытую форточку, неприятно трогал холодными эфемерными пальцами кожу. Клара завозилась в постели, подтягивая под себя ноги, пытаясь укрыться под рубашкой. Шерлок скосил глаза и некоторое время наблюдал, как девушка беспокойно возится. Он не потрудился натянуть на нее одеяло, когда вставал. Не потрудился и сейчас.
Он снова курил. Пытался хоть как-то расслабить свой мозг, дать ему хоть какую-то пищу для размышлений. Что удивительно, с Кларой, за их немногословными, странными диалогами, за их общением больше переглядками, прикосновениями, он незаметно расслаблялся. Не чувствовал больше того напряжения, которое так изматывало. Но стоило Кларе отвернуться, уйти в другую комнату, заснуть. И снова накатывало.
Он постоянно курил. Даже странно, но от этого курения, от курения здесь, он не получал того удовольствия, которое получал от затяжек на улицах Лондона. Здесь все было не так. Безвкусная еда, безвкусный табак.
Тяжело выдохнув, Шерлок затушил сигарету. И отправил ее в переполненную пепельницу. Матушка была бы в ужасе.
— Тебе не кажется, что время здесь течет как-то странно? — Клара сонно потягивалась, и вопрос прозвучал глухо.
— Тебе не кажется, что здесь все происходит как-то странно? — эхом отозвался Шерлок.
Она мягко соскользнула с кровати и еле слышно зашипела, когда босые ступни коснулись холодного паркета. Шерлок мимолетно подумал о том, что у нее очень красивые ступни. Неправильная, иррациональная мысль, дезертиром прокравшаяся в чертоги. Также мимолетно, но уже осознанно, он воскресил в памяти это ощущение холодного пола под ногами. Под его ногами дерево уже нагрелось.
За спиной послушалось шуршание ткани и легкое дыхание Клары. Через мгновение она стояла уже одетая. Белая обтягивающая футболка и джинсовый комбинезон сидели на удивление хорошо, и Шерлок не удержался от колкости:
— Где на этот раз позаимствовала вещи?
Но ответа не последовало. Он обернулся и заметил, как Клара с недоумением разглядывает одежду. Обычно суетливая, живая, веселая, она выглядела вялой и полусонной. И все еще босая.
— Все в порядке? — Но она, кажется, его не слышала. Медленно развернулась и все также, в полуанабиозном состоянии направилась прочь из комнаты. Шаги прошуршали на лестнице и стихли где-то на первом этаже.
Шерлок выждал несколько минут, но никаких звуков, которые могли бы насторожить, не было. Разве что сверчки внезапно и дружно завели шарманку за окном. Быстрым шагом Шерлок направился вниз, по ступеням, по коридору. В кухню, где горел свет.
Он ворвался туда запыхавшийся, почти испуганный. А Клара спокойно стояла и пила апельсиновый сок.
— Все в порядке? — бодро поинтересовалась она, слизнув каплю сока с губ. — Меня жажда замучила, думала, умру, если не попью. Не хочешь, кстати? — она протянула запотевший стакан, но Шерлок не взял его. Молча и настороженно смотрел на Клару.
— Что ты помнишь из последних нескольких часов?
Клара насмешливо фыркнула.
— Как будто есть что вспомнить, право! Твоя нескончаемая лекция о видах табака плавно перетекла в лекцию о социотипах. В конце концов, я не выдержала. Уснула под таким напором абсолютно ненужной информации.
Она говорила едко, насмешливо, но будто не понимая, что говорит. Какой-то чужой изгиб губ, чужая манера поправлять волосы, чужие движения рук, все чужое.
-
-
09.05.2014 в 17:14Доктор был полностью поглощен своей ТАРДИС и не обращал внимания на спутников. Джон и Молли стояли в стороне и тихонько переговаривались.
— Так откуда вы его знаете? И почему никогда не рассказывали про него?
— Да как про такого расскажешь... Вы бы все равно не поверили. Он помогал мне сдать вступительные в медицинский. — Молли встретилась с изумленным взглядом Джона и прыснула, — Ой, да шучу я, что же вы всему верите-то?
Джон покачал головой и испытующе уставился на Молли, явно ожидая правдивой истории.
— Нет, вы действительно хотите знать? Ну ладно, — Молли тяжело вздохнула, будто пересиливая себя. — Мне тогда было не больше двадцати лет. На дворе стояло Рождество, тихо падал снег, и вообще все было очень романтично. Ну, вы знаете, как все это происходит? Сказочка под Рождество, чудеса свершаются. А потом он исчезает, и жди открытки на следующую Пасху. Он же, наверное, тысячи открыток подписывает. Ну так вот, в это Рождество выпала моя смена на почте. Я тогда жила тяжело и приходилось всяким подрабатывать. Ну да вы знаете, я не брезгливая, иначе в морге бы не работала, — Молли неопределенно повела плечом. — Так вот, мне выдали огромную кипу поздравительных открыток, писем и отправили в ночь разносить их. — Молли заметила приподнятую бровь Джона и с усмешкой пожала плечами, — Слабость к красивым фразам, уж простите. Одна из открыток была адресована некой Мадам Вастре, которая как раз проживала недалеко от почтового отделения. Я не успела даже постучать, как дверь распахнулась, и на улицу выбежал молодой человек, а вслед ему полетела увесистая ваза. Молодой человек схватил меня за руку и крикнул «Бежим!», а вслед нам летели еще какие-то предметы, и слышалась разъяренная ругань. Последнее, что мы услышали, перед тем как он втащил меня в ТАРДИС, было «Поберегись, Доктор! В следующий раз ты живым отсюда не уйдешь!»
— Так это был... — Джон вопросительно указал на мужчину, который что-то увлеченно печатал на клавиатуре.
— Да, это был он. Потом он посчитал своим долгом угостить меня кофе. Естественно, не земным, ведь...
— Ведь самый лучший кофе на Сарамоне 27-13! — воскликнул Доктор и в мгновение оказался перед Джоном и Молли. — Рассказываешь ему нашу с тобой историю, хм? Что были за деньки, деньки моей молодости! — напевая, он вернулся к консоли.
— Да, чудесные были деньки, — с грустью протянула Молли.
*
— Апалапучиа!
— Нет, я не выговорю этого.
— Повторяй за мной, Апалапучиа!
— Ладно, Апалапу... Что?
— Апалапучиа!
— Апалапучиа.
— Да!
— Апалапучиа, — удовлетворенно произнесла Молли.
— Итак, добро пожаловать на самую интересную, самую развлекательную, самую великолепную планету во всей Вселенной!
— Так-таки и во всей Вселенной, — с сомнением протянул Джон.
— Может, и не во всей, — согласился Доктор, — но так звучит куда круче. Итак, команда, на сегодняшний вечер я ваш гид, добро пожаловать на Карнавал Солнца!
— Так называемый Карнавал Солнца это празднество в честь приезда гастролирующего Цирка Солнца — Цирка Дю Солей, — рассказывал Доктор. — На планету слетаются представители самых разных рас, поэтому я притащил вас сюда именно сейчас.
Они шли по длинному белому коридору, оставив ТАРДИС на попечение искусственного интеллекта, обслуживающего персонала планеты. Через пару минут они вышли в огромный зал с белоснежными стенами, наполненный существами разного цвета, формы и размера. Молли замерла, ошеломленная, а Джон, покрепче перехватив ее за руку, постарался ничему не удивляться и держать себя в руках.
— Я хочу, ребята, чтобы мы с вами хорошенько повеселились. Давайте заглянем в местные кассы, — Доктор ухмыльнулся и быстрым шагом направился к одному из многочисленных окошек, которыми пестрели стены. — Три билета на сегодняшнее представление цирка Дю Солей, пожалуйста! — ему что-то ответили, на что Доктор восторженно улыбнулся и начал щелкать пальцами.
— Джон, Джон! Заплати за билеты, у меня нет денег! — воскликнул Доктор и направился прочь от окошка.
Джон подумал о том, что платить за нищебродствующих гениев — его судьба.
Сцена была огромной. За основы был взят макет римского Колизея, напичканный суперсовременными технологиями и увеличенный в несколько раз. Помимо прочего, каждое место было оснащено увеличительным экраном, на котором можно было наблюдать действо в мельчайших подробностях, наслаждаясь атмосферой реальности происходящего.
Молли была в восторге, радовалась как ребенок. На рынке, куда они зашли по дороге в Колизей, Доктор купил Молли корзинку каких-то ягод — на деньги Джона, кстати — и теперь радости и удовлетворению Молли не было предела.
Представление, должно было начаться через несколько минут, и Доктор решил посвятить эти минуты любимому делу — разговором поучающего, наставляющего характера. Джон вздыхал, Молли заворожено слушала.
Шоу называлось «Ода Солнцу» и, если верить буклетику, обещало быть самым масштабным представлением за все время существования Цирка Солнца. История разворачивается в вымышленной стране, в которой случается катастрофа — солнце пропадает с горизонта. Но внезапно появляется — ну куда же без него — красавец-герой, который всех спасает, а по ходу действа еще и влюбляет в себя дочь главы селения.
Молли сазала: «Волшебно». Джон сказал: «Как банально!». Доктор протянул: «Посмотрим...»
В этот момент зазвонил телефон Джона. На экране высветилось «Ш.Х.». Телефон отвратительно вибрировал в руке, а Джон тупо смотрел на две буквы, не понимая двух вещей. Во-первых, они же в другом времени и пространстве, как сюда дошел звонок? Во-вторых, почему Шерлок звонит сейчас?
— Джон, где ты? — раздался разъяренный голос Шерлока, стоило Джону поднести трубку к уху. Но ответить он ничего не успел, Шерлок продолжил, — Я догадываюсь, что твой инопланетный дружок сейчас с тобой, так вот, дай его. И приезжайте. Сейчас!
Джон торопливо передал трубку Доктору и безмолвно наблюдал, как на лице его «инопланетного дружка» проявляются поочередно изумление, настороженность, злость, страх. И по новой. Несколько раз Доктор кивнул, дважды сказал «хорошо» и бросил прощальное «Буду быстрее, чем ты ожидаешь». Молли смотрела на все глазами испуганного олененка.
— Так, команда, — хмуро проговорил Доктор, — цирк отменяется, у нас свой цирк творится.
— Ты забросишь меня домой? — заикнулась было Молли, но Доктор оборвал ее.
— Поедешь с нами, нет времени. И ты можешь понадобиться.
Молли оставалось только смириться и поспешить за мужчинами. На сиденье осталась стоять корзиночка с ягодами.
сознание.
-
-
09.05.2014 в 17:14Клара открыла глаза и уперлась взглядом в низкий потолок. Повернула голову влево и поняла, что ошиблась. Не потолок, а верхняя полка. Она лежала на верхней полке в плацкартном вагоне, а над головой низко нависала полка, на которую обычно закидывают чемоданы. Поезд мягко покачивался, на полной скорости ехал сквозь ночь. За окном невозможно было различить ничего, только сплошная темнота. Темноту закутка купе, если можно назвать купе полки в плацкарте, разгоняла лампочка какой-то детской мощности, так что видно было немного.
На противоположной нижней полке сидела девушка с длинными рыжими волосами. Размеренным движением она опускала-вынимала чайный пакетик из чашки с кипятком. Девушка подняла голову и встретилась глазами с Кларой. Освальд узнала в ней Амелию Понд.
— Я рада, что ты уже проснулась, милая Клара. Присоединяйся к моему скромному чаепитию.
Клара крепко зажмурилась, надеясь прогнать внезапно подступившую тошноту. Тошнота прошла так же моментально, как и появилась. Но теперь захотелось зажмуриться еще раз. Перед Амелией теперь стояли две чашки.
Клара осторожно спустилась со своей верхней полки и уселась перед рыжеволосой Амелией. Та пододвинула чашку ближе к Кларе и протянула ложку.
— Куда мы едем? — Клара решилась нарушить тишину. Первые секунды казалось, что Амелия не слышала вопроса. Не поднимая глаз от своей чашки, она методично продолжала покачивать пакетиком с чаем.
— Мы движемся к концу, моя милая, — произнесла она наконец.
Клара чуть округлила и глаза и понимающе покивала головой. К концу, так к концу, — подумалось ей.
— Он хотя бы счастливый?
— Это зависит от тебя и твоих друзей, дорогая, — Амелия наконец прекратила ерзать пакетик и окончательно вытащила его из чашки. Не отрывая глаз от Клары, она медленно поднесла чашку к губам и сделала осторожный глоток. Кажется чай был слишком горячим, так что она закусила верхнюю губу. Все выглядело до неприличия интимно. Клара смотрела и не могла оторвать глаз от своей попутчицы.
— Что мне стоит сделать, чтобы... чтобы конец был... счастливым? — запинаясь пробормотала Клара. Мыли разбегались. Думать она могла только о полных, чувственных губах Амелии.
— Для начала, — прошептала девушка, — тебе нужно проснуться.
Амелия привстала со своего места и потянулась к Кларе. Она почти коснулась губами ее щеки, как вдруг ноги Клары обожгло чем-то горячим.
— Упс, — тихо засмеялась Амелия, — кажется, я чай опрокинула! Я же сказала, — с внезапным ожесточением крикнула она, — тебе пора проснуться!
Клара испуганно распахнула глаза. Перед ней стоял Доктор , за его спиной маячили Джон с Шерлоком и незнакомая девушка.
— Амелия сказала, — прошептала Клара, — что мы движемся к концу, — и девушка потеряла
-
-
14.05.2014 в 01:37Трижды номер набран неправильно или не существует.
Никогда Джон Ватсон не ошибался в номере Шерлока. - а вот это так нехило крипануло, не знаю почему.
Сбивая углы и задевая косяки, он взбежал по лестнице на второй этаж, в их с Шерлоком квартиру. Задыхаясь от быстрой ходьбы и волнения, он застыл на пороге.
Ноутбук на столе.
Трость в углу.
Чашка кофе на стопке книг оставила после себя круглое коричневое пятно на обложке словаря «Английский — Хинди; Хинди — Английский».
Покрывало, накинутое на кресло, сбилось набок, будто кто-то только что сидел и встал за печеньем к чаю.
Наверняка, за «Джейми Доджерс». Самое популярное печенье в Лондоне и, черт его дери, самое вкусное. - вот это очень понравилось как ты написала, он уже смутно понял, что что-то сильно не так, пробует нащупать присутствие Шерлока в доме. А его нет. И никогда не было. Ни одной его вещи. О-о-о, ловлю оргазмы от описания. *___*
А когда нет его — центра их общей маленькой Вселенной — общение не клеится. - и тут, знаю такое ощущение, сама иногда испытывала, когда вроде нет химии с человеком, если радом недостает нужного звена.
— Ты серьезно? — на мгновение кажется, что слов не находится, но потом они прорывают плотину спокойствия и льются непрерывным потоком. — Как ты можешь спрашивать кто такой Шерлок Холмс, когда сама прожужжала все уши всем окружающим людям о нем, когда ты столько лет по уши в него влюблена, когда ты терпела унижения от него, когда — ты видела, что у него нет к тебе никаких чувств — все равно надеялась и ждала чего-то, как рождественского подарка под елкой. После всего этого ТЫ спрашиваешь у меня кто такой Шерлок Холмс? - Ватсона так прорвало, за этим так и чувствуется наростание тревоги и такого дикого старха, когда не понимаешь что происходит.
— Ты помнишь то дело, когда мы только познакомились? Я еще окрестил его «Этюд в розовых тонах».
— Ах, те самоубийства?
— Да, это не самоу... Да, те самоубийства. Дело раскрыто?
— Неа, валяется среди нераскрытых, а что?
у-у-у, тут я захлопала в ладоши! Шерлока не было и никто не смог раскрыть дело Все чудесатее и чудесатее!
Желудок требует хлеба, только потом мозг готов воспринимать зрелища. - зацепилась взглядом за фразу и пробежалась по ней 3 раза, хорошая.
И поворот с девушкой с чаем, ух! Кто бы не хотел уверить Ватсона в том, что Шерлока не существует, не смог бы найти и подговорить эту бездомную, ведь шанс того, что Джон с ней встретиться и спросит близкий к зеро.
— Элла... Были же деньки, верно? Передайте ей привет от меня. Скажите, что я помню ее и обязательно пришлю ей открытку на Рождество.
- я плохо помню докторовский канон, она где-то мелькала или?..
Это визги по 3 главам. Ты могла заметить, что я очень медленно читаю.
-
-
17.05.2014 в 23:08иду против системы, что уж тут. а мне всегда казалось, что Шерлок парень до неадекватности адекватный в смысле всяких нереальностей. у меня всегда в голове фраза из классики про отбросьте все невозможное.
вот это очень понравилось как ты написала, он уже смутно понял, что что-то сильно не так, пробует нащупать присутствие Шерлока в доме. А его нет. И никогда не было. Ни одной его вещи. О-о-о, ловлю оргазмы от описания. *___* как приятно-то
- я плохо помню докторовский канон, она где-то мелькала или?..
нееет, ЕЕ НЕ БЫЛОО ЭТО МОИ ФАНТАЗИИ но я позволил себе. это фанфикшн, тут можно.