Пепел мертвых бабочек

чтобы все знали, кто украл мое сердечко и по ком я горю

Название: Пепел мертвых бабочек
Жанр: ангст, флафф, драма, хёрт/комфорт, пропущенная сцена
Рейтинг: R
Персонажи: Джагхед/Бетти
Размер: 2 291 слово, мини
Предупреждения: триггер: панические атаки, первая работа в фандоме всегда комом, кто выпустил этого автора из дурдома?
Дисклеймер: на все воля постмодерна.

read or still read, there is no question

Джагхед привык думать, что у него крепкая психика, и вообще, что он парень хоть куда и выстоял и еще выстоит много жизненных испытаний. Какой досадной ошибкой оказалась эта его убежденность, он понял после своего ареста.

Худший день в его жизни перерос в дальнейшем в худшую ночь. Он поплелся за отцом ночевать «домой» - это уже давно не было ему домом, лишь местом, где обитал его отец. Всю дорогу тот разглагольствовал о несправедливости системы правосудия и о том, что «Эти блядские копы не знают, что такое настоящая жизнь, чтобы жить надо уметь вертеться, а они там все зажравшиеся моралисты, и я бы им навалял, если бы не ты! Джаг, какого хуя вообще? Ты должен был пойти туда со мной, уж твой отец хорошенько отпиздил был этих мудаков…» У Джага не было сил противоречить. Он медленно плелся за отцом, медленно, словно через силу переступил порог дома и замер на пороге, глядя, как Джонс-старший уверенно направляется в кухню, достает из холодильника пиво и заваливается на диван.

Ему хватило четырех бутылок, чтобы отрубиться на диване.

Джаг не смог заснуть ни через два, ни через четыре часа, ни спустя целую вечность. Лежа в кровати в своей старой комнате, он пытался осмыслить, что такого особенного произошло в его жизни, что настолько выбило его из колеи. Что пугало больше всего? То, что его задержали полицейские или то, каким взглядом смотрела на него Бетти? Или то, каким взглядом она смотрела в его худших воображениях. Действительно взглянуть Бетти в глаза в тот день у Джагхеда не хватило духу.

А он уже и успел забыть, какие в этой комнате низкие потолки. Воздух словно стал вязко-тягучим и невероятно горячим. Джага прошиб пот, и он стянул с себя футболку, откинул ее в сторону в слепой надежде, что ему станет прохладней. Не стало. Потолок, казалось, сейчас обрушится ему на голову, как обрушивалась в детстве простыня, натянутая над головой. Глупый пранк, готовый сейчас обернуться катастрофой. Он буквально чувствовал, как дрожит здание, слышал, как трещины идут по фундаменту и подбираются к потолку.

Или это он сам дрожал и в его ушах шумело? Усилием воли Джаг закрыл глаза и постарался сделать глубокий вдох, но поперек грудной клетки словно стальную полосу перекинули, не вдохнуть – не выдохнуть. И сейчас Джаг точно понял – здание не трясется, ну что за глупости. Нет, это он мелко дрожит, вед под кожей у него так же точно мелко дрожать, почти вибрируют сотни и тысячи маленьких жуков, пытаются вырваться наружу, раскрыть крылья и улететь, но их слишком много. И они только мелко дрожат, сводя Джагхеда с ума. Сильнее всего сейчас ему хотелось соскрести с себя кожу, голыми руками расцарапать и вскрыть глотку, взяться двумя руками за грудину и раскрыть, словно дверные створки, и впустить наконец внутрь себя свежий воздух.

Он не помнил, как он выбрался из дома. Осознал, что происходит, только когда почувствовал упругий, холодный, толкающийся в живот воздух. Сопротивляющийся натиску его тела, не желающий пускать его дальше. Но Джаг бежал, сколько хватало сил, пока ноги не подкосились, и он не рухнул на землю прямо посреди улицы.

Он жадно глотал воздух и буквально выплевывал его, выхаркивал вместе с кровью и остатками кошмара на асфальт рядом с собой. Но никакой крови не было, был только он, бешеный шум крови в ушах, и бездонное черное небо над головой, усеянное россыпью бусин разорванного жемчужного ожерелья мерцающих звезд.

У Джага едва находились силы, чтобы дышать, и он чувствовал, как холодный воздух обнимает его со спины своими тонкими руками. Безумное дрожание под кожей наконец успокоилось, и напоминанием о произошедшем остались разве что длинные царапины на руках, которые наверняка скоро заживут.

Добравшись до дома, Джагхед обессиленный рухнул в кровать и проспал до рассвета.

х.
Возвращаться в отчий дом, давно превратившийся в грязный притон «Южных змеев», Джагхед не собирался, равно как и пользоваться гостеприимностью Арчи. Последнее, чего ему хотелось – это ловить и коллекционировать сочувствующие взгляды, в которых отчетливо читается что-то вроде «несчастный мальчик Джагхед Джонс, слава богу в моей жизни все не так плохо».

Бетти он соврал, что обещал помочь Арчи с музыкой после уроков, Арчи – что должен помочь Бетти написать статью для Blue&Gold, сам же отправился в Pop’s, чтобы съесть бургер и выпить милкшейк. И дождаться, пока все уйдут из школы, чтобы вернуться в свою каморку под лестницей.

По крайней мере, там он будет один.

Но сегодня он не смог заснуть именно поэтому. Рядом не было решительным счетом никого и, вздумай он сейчас задохнуться и умереть, узнают об этом только через несколько дней, да и то по запаху. Никто не заметит сначала его исчезновения, каждый будет занят своими делами, и это правильно.

Внезапно Джаг почувствовал себя лишним в этом городе, и в момент то, чем он так гордился – его позиция аутсайдера, стороннего наблюдателя, обернулась против него. С отстраненным ужасом Джагхед почувствовал приход новой панической атаки. Он уже понял, что царапины на руках долго не заживут, если обновлять их каждую ночь.

Джаг пытался считать, пока под его кожей дрожали, пытаясь вырвать наружу жуки. Пытался считать, пока легкие горели от недостатка воздуха и пока он становился странно и неуправляемо большим в крошечной комнатке под лестницей. У Джага болела голова и он, наверняка, ошибся и сбился несколько раз, но смог досчитать до трех с небольшим тысяч.

Прошли три тысячи тихих мучений, прежде чем Джаг вновь обрел контроль над своим телом и сумел дотянуться до бутылки воды, сделать глоток, лечь в позу эмбриона и забыться коротким, не приносящим облегчения сном.

Наутро он чувствовал себя хуже, чем после того случая с отцом три года назад, когда он избил сына до полусмерти а то, что тот не прибрался дома и не притащил выпивки и еды для папаши и всей его шайки байкеров. И зря Джаг распустил язык и съязвил, что отцу стоило бы сначала заработать на такие блага цивилизации, как еда, алкоголь и персональное обслуживание. В тот раз Джагхед чувствовал себя физически истощенным, но не сломленным духом.

Но очередная паническая атака отобрала не только все физические силы, но и обратила в прах все его эмоциональные барьеры, так тщательно выстроенные и так лелеемые.

Все, чего хотелось Джагу – выспаться, забыть про кошмары последних ночей, просто забыться. Он уже собирал рюкзак, чтобы свалить из школы пораньше и отправиться в отцовский дом: урвать несколько часов сна, пока хозяин в разъездах со своей бандой, но все его планы перечеркнула Бетти одной лишь СМСкой. Ей необходимо было обсудить с ним новую статью для Blue&Gold, и она ждала его в их импровизированной редакции.

Она наверняка сразу поняла, что с ним что-то случилось. Она всегда все замечала и все схватывала на лету, его умница Бетти Купер. Правда, сейчас Ему отчаянно хотелось, чтобы заботливая Бетс не стала задавать вопросов, а просто обняла его, а лучше – оставила в покое и дала выспаться. Хотя, у Джага было плохое подозрение, что стоит его голове коснуться подушки, как снова накатит волна паники.

Джаг не был уверен, хотела ли Бетти действительно обсудить с ним новую статью для школьной газеты, или это был только повод заманить его в уединенное место и устроить ему допрос с пристрастием. Он видел, как у юной журналистки на языке вертелась сотня вопросов, и как же он был благодарен Арчи, заглянувшему в кабинет.

Рыжий красавчик, ежедневно разбивающий дюжину девичьих сердец и не замечающий этого по собственной наивности, стоял во всей красе, сверкая улыбкой, перед Джагом и Бетти, рассказывал что-то про футбол, про музыку, про Pussycats и про близящийся музыкальный конкурс и еще про сотню вещей. И внезапно Джаг взглянул на их троицу со стороны.

Блестящий мальчик, спортсмен и красавчик, очаровательная девочка, отличница и гордость семьи, и просто красавица. И он – сын пропойцы, эмо-парень, аутсайдер и просто отброс школы, п и с а т е л ь. Смех, да и только.

Он внезапно остро осознал, насколько он отличается от них, таки нормальных. И эта его непохожесть на остальных, всегда служившая ему оружием и щитом, внезапно ранила неожиданно больно.
Больно было смотреть, как светится и лучится Бетти, глядя в глаза Арчи, как она ласково касается его лица, где уже почти зажил синяк, как она смеется. И чем дольше Джаг смотрит на это, тем сильнее сводит ему желудок, и приходится сглотнуть, чтобы прогнать подступивший к горлу тугой комок тошноты.

Карандаш, который Джагхед держал в руках и за который держался, как за островок реальности, внезапно легко распадается на две половинки в его руках, и в ладони остается тянущая боль от царапины. Чтобы не упасть и не потерять связь с происходящим, Джаг вцепляется в столешницу, надеясь, что та окажется более прочной, чем карандаш.
Внезапно выносить присутствие Арчи становится невыполнимой задачей, и Джагхед радуется, когда он уходит на тренировку по футболу, или на репетицию с Кошечками, или чем он там еще занимается в своей насыщенной жизни.

Когда Бетти оборачивается, по ее лицу можно легко прочитать, что выглядит Джаг крайне неважно. Он сжимает край столешницы так, что костяшки побелели, и Бетс пугается, стремительно подходит к нему, спрашивает, что случилось. А Джаг не может и слова вымолвить: в животе вместо бабочек копошатся толстые жуки и кажется, стоит ему открыть рот, и они полезут наружу.
Бетс мягко кладет свои руки ему на плечи, и это окончательно лишает Джага последних сил, и он оседает на пол, и все, что он может из себя выдавить в ответ на бесконечные вопросы, это:
- Мне плохо, Бетс. Чертовски плохо.

И еще хуже от того, что ты видишь меня таким слабым.

х.
Она дает ему время успокоиться.

Она приводит его домой, усаживает за стол и готовит чай.

Она думает немного, и вдобавок к этому делает ему сэндвич с тунцом.

В ответ на такой жест щедрости и доброты, Джаг криво усмехается и выдавливает из себя:

- А я надеялся на сэндвич с ветчиной.

Ему становится немного легче от осознания, что язвить и шутить он все еще может.

Пока они пьют чай, Джагхед потихоньку рассказывает Бетти, что с ним творится. Ей, разумеется, приходится выуживать из него слова, с гораздо большим удовольствием Джаг отмалчивается и отвечает колкостями на ее вопросы. Но в итоге он все же рассказывает ей, что такая паническая атака случается с ним уже третий раз за последние 72 часа, что он практически не спит, и что худшее из всего – проснуться ночью в панике и понять, что рядом нет никого, чтобы утешить.

Джаг обрывает себя на полуслове, и додумывает – не только в кровати никого нет рядом, но и в жизни. Бетти ускользнет от него, рано или поздно, она слишком хороша для него. Отправится в колледж, оправдает надежды семьи. А что остается ему? Прозябать в Ривердейле до конца своих дней?

Как бы сильно Джагхед не любил свой город, худшим кошмаром для него было проснуться однажды, и обнаружить, что ему 40, он все еще в Ривердейле и ничего не добился, и превратился в своего отца.
- На самом деле, - вкрадчиво говорит Бетти, - я тоже плохо сплю в последние дни. После всего, что случилось с Полли, я никак не могу успокоиться. Мне бы стало намного легче, если бы ты был рядом.
Джаг знает, что она делает это для него, но не может противостоять ее ласковому «Пожалуйста, Джагги» и перспективе выспаться.

Он в молчании допивает свой чай, выигрывая себе время на раздумья и в конце концов соглашается, и говорит:

- Но мне нужно взять мои вещи, дай мне полчаса на это. И да, - старательно небрежно добавляет он, - я бы хотел съесть свой сэндвич с тунцом, когда вернусь, если ты не против.

х.
Ему потребовалось чуть больше времени, чем полчаса, чтобы забрать вещи из школы, выкурить сигарету и собраться с мыслями.

Он чувствовал себя на удивление опустошенным, словно не осталось больше эмоций, или просто не осталось сил эти эмоции испытывать. Словно все бабочки в животе давно умерли, оставив после себя только пепел, привкус пыли на языке и тяжесть в желудке.

Джагхед снова забирался в комнату Бетти по лестнице, и ему было плевать, если кто-то заметит. Легкий стук по стеклу и она обернулась, тонкая и изящная, спешила к окну, подняла створку и нежно улыбнулась ему. Пока Джаг жадно упивался этой нежностью, она сказала:

- Привет, Ромео.

И от этих слов внезапное тепло растеклось внутри у Джагхеда и отчаянно захотелось удержать это тепло, сохранить его как можно дольше.

Он перевалился через подоконник в ее комнату и заметил: бутылку вина, два бокала, свечи и лишнюю подушку на кровати.

Бетти жестом пригласила его присаживаться на кровать, разлила вино и протянула ему бокал. Джаг взял его с секундной заминкой, не уверенный, хочет ли он пить, и задал вопрос, мучивший его уже долгое время:

- Как думаешь, я стану однажды такой же, как мой отец?

И он имел в виду: алкоголик, потерял жену и обоих детей, связался с плохой компанией. Он не хотел быть, как его отец.

- Мы не наши родители, - Бетти вторила словам, которые ей сказал Джагхед прежде чем поцеловать ее в первый раз. – Мы не наши семьи. Мы сами пишем нашу судьбу.

И Джагу так отчаянно хотелось верить ей.

Верить ей, от прикосновений которой горела кожа, задыхалось в бешеном перестуке сердце, доверять ей, отдавать ей всего себя.

Бетти стянула с него его фирменную шапку, и самопровозглашенный король Ривердейла потерял свою корону. Джагхед прикрыл глаза, наслаждаясь легкими прикосновениями, и почувствовал себя преступником, словно не заслуживал их, словно они предназначались на для него.

Но спустя мгновение, он совершил преступление куда боле кощунственное, он украл поцелуй с мягких губ Бетти. Джаг положил руку ей на затылок, углубляя поцелуй, чувствуя, как Бетти отвечает, как переплетаются их языки, и как Бетс прикусывает его нижнюю губу и легко тянет на себя. Чувствуя, как она запускает пальцы в его непослушные кудри и тянет.

И медленно, он начал чувствовать, как из пепла внутри него возрождается что-то новое, прекрасное и дающее силы. Он чувствовал, что снова жив.

В ту ночь Бетти спала в его объятиях, и кошмары не мучили Джагхеда. Наутро он оставил ее в кровати, позволил ей ловить сладкие моменты утреннего сна, собрал свои вещи, оставил на туалетном столике нетронутое вино и записку.

«What light through yonder window breaks?
It is the East, and Juliet is the sun!»

Сбегая из комнаты Бетти, он подумал, что сам не заметил, как стал романтиком и взял обыкновение оставлять девушкам цитаты из Ромео и Джульетты на столе.

если вы дочитали, остались живы и вам понравилось (вдруг), поставить автору лойс можно тут линк

@темы: тексты, rvrdl, фандомное

---

с неба дождем падали птицы.
говорят, если в твое окно врежется птица – это дурной знак. а что, если она падает к твоим ногам? крылья распростаны, грудь еще вздымается, из тельца выходит последнее дыхание. готова поспорить, еще можно почувствовать последнее биение сердца, сейчас птица переживает тот самый момент между последним сокращением сердца и небытием. наверняка, если прикоснуться к ее грудке, она еще будет теплой.
но у меня никогда не было желания трогать мертвых птиц.

я допускаю мысль, что я сумасшедшая.
нет, не так. этого нельзя исключать, но я все еще надеюсь, что я вполне нормальная.
что такое быть _нормальной_?

я выхожу на улицу и иду привычным маршрутом, но думаю о том, как было бы прекрасно сейчас столкнуться с тобой. но я сталкиваюсь со своим бывшим одноклассником (хотя я не уверена, что мы учились в одном классе, возможно, мы связаны каким-то иным знакомством) и меня начинает подташнивать. у него мерзкая манера подходить к людям слишком близко и дышать им в лицо. а дыхание у него премерзкое, скажу я вам. чувство, что эта мразь даже не знает о существовании зубной щетки. мерзкая у него привычка наступать на меня, когда я делаю шаг назад, чтобы избежать вони.
ну что же, у меня есть свои мерзкие привычки – например, я пишу от первого лица.

в тот день я вышла на улицу и шла своим привычным маршрутом, в тайне надеясь с тобой столкнуться. и тогда с неба упала первая птица. я не могу понять, был ли это дурной знак, но могу поклясться, что ничего подобного прежде не видела. это было похоже на конец света и это, поверь, было прекрасно. я не могла оторвать глаз от того, как улицы наполняются птичьими тельцами. а люди бережно поднимают тушки и оплакивают их. идиоты, вам бы стоило оплакивать свою судьбу. вы не сделали чертову уйму вещей, которые планировали. вы ничтожества – и подохнете под грудой мертвых птичьих тел. ужасная смерть, хочу я вам сказать.
должно быть, это все-таки был плохой знак, потому что тебя я не встретила, а птиц на улице было слишком много.

наутро во всех новостях дикторы, захлебываясь собственной слюной и собственным же возбуждением, рассказывали о том, как улицы нашего городка затопили бесчисленные трупы птиц. несчастные птички, ай-ай-ай. а пара тупоголовых людишек и правда подохли в результате этой содомии.
птиц, кстати, мне действительно жалко. я почти уверена, что этот дождь – знак мне и что он должен мне что-то сказать. дождь из мертвых птиц, ну не смешно ли? и мне жаль их, ведь они-то ни в чем не виноваты. только голубей мне не жаль, городские голуби – помоечные швали.

наутро я ждала, что ты позвонишь, чтобы узнать, не умерла ли я вместе с птицами. я могла бы умереть вместе с ними, я почти уверена, что мое альтер-эго – птица. например, свиристель (певчая птица отряда воробьнообразных; <…> песня свиристеля – журчащая трель, похожая на звучане свирели. полет быстрый и прямолинейный). когда я была маленькая, на рябине за нашим окном часто сидели эти хохлатые птички.
наутро я ждала, что по новостям передадут, что ты тоже сдох вчера.

но наутро ничего не изменилось, все было как было, только сливки прокисли и мне пришлось пить черный – и слишком крепкий на мой вкус – кофе. наутро все осталось как прежде, и в холодильнике снова не было еды, я снова скучала по тебе и снова чувствовала, что живу не своей жизнью.

я все еще допускаю мысль, что я сумасшедшая.

или я скоро начну сходить с ума от тех уж-слишком-живописных снов, которые мне снятся. иногда мне становится сложно различать, где сон, а где реальность.
вчера снова приходила та женщина и стучала в дверь. я сидела в углу и плакала, а она пыталась ворваться в квартиру.
я все еще не понимаю, что ей нужно от меня, и я просто хочу, чтобы это прекратилось. но она приходит, неизменно появляется со своим молотком и начинает стучать.
я не знаю, я _не_хочу_знать_, что будет, если ей удастся войти.

но она уходит прежде, чем дверь поддается. а я просыпаюсь.

я снова в моем городе – я узнаю эту улочку. еще в прошлом году здесь была отличная пиццерия, но из-за того, что экономика в мире рухнула, ресторанчик закрылся. правда, Хосе, хозяин, разрешил мне приходить к нему и его жене Маргарите в гости, когда проголодаюсь – они всегда рады меня накормить. сама я не готовлю почти, а Маргаритина стряпня настолько же вкусна, как у вашей бабушки. только еще вкуснее.
в моем городе сейчас весна, только не такая, как _там_. Нет, в моем городе очень тепло и уже можно почувствовать, как нагрелась под подошвами кед земля. мне нравится запах пыли, висящей в воздухе, мне нравится звуки музыки, доносящиеся из окошек, мне нравятся Хосе и Маргарита. я люблю свой город, я ненавижу лишь одну вещь в нем – железную дорогу.

я ненавижу железную дорогу и кондукторшу Гретхен, у нее грубый немецкий акцент и она злая. я ненавижу кассиршу без имени (зато с большими сиськами), которая никогда со мной не разговаривает, но которая с удовольствием раздает билеты в один конец – прочь из города.
она легкой рукой ставит штамп «оплачено» и протягивает билет тем, кто дорог мне больше всего. многих она уже выслала из города, я помню, как уезжал Руди. помню, как уезжала Ева – она плакала, а я, как назло, не могла выдавить из себя ни слезинки.
больше всего боюсь, что эта мразь-без-имени поставит штамп на билете для Джесси. или для тебя. хотя тебя еще нет толком в моем городе, я ни разу не видела тебя на улице и ни разу не слышала, как говорили бы о тебе жители. тебя нет, но я почему-то думаю, что билет сюда – в мой город – ты уже купил.

как только приедешь, сразу сходи на пристань. только, прошу, не поддавайся на уговоры портовых шлюх, они в моем городе чертовски настойчивые. у нас на пристани есть заведение, где варят лучший кофе во всем моем городе. а еще там можно покурить и посмотреть на то, как заходит солнце, почти уверена, тебе понравится.
а как закончишь с кофе и заселишься в гостиницу, как только отдохнешь с дороги, выходи на улицу, и мы попытаемся столкнуться. нечаянная встреча – все, о чем я могу мечтать сейчас. нечаянная встреча с тобой.

я все еще допускаю, что я сумасшедшая. я просыпаюсь в очередной раз, на часах половина пятого утра и я снова не могу понять – реальность это или очередной уровень сна. проверяю телефон, но нет ни пропущенных звонков, ни оповещений. я снова пытаюсь закрыть глаза, но меня неотступно мучит вопрос, думаешь ли ты сейчас обо мне. и я больше не могу уснуть.

@темы: тексты

---

xxx

я заперта в круговороте однообразных движений, ничего необычного. сегодня то же самое, что и вчера, а завтра снова будет сегодня.
интернет. сеть опутывает, и она проникла в меня настолько, что я _не_хочу_ избавляться от зависимости. мне нравится быть зависимой.
интернет. мы думали, он будет служить благой цели - а что в итоге? фотографии еды и любимой собачки в инстаграме, бессмысленные извещения о том, что я снова не выспалась в твиттер. неужели тем 158 несчастным интересно это читать?
я думала, что моя жизнь будет захватывающей, я надеялась, я буду сильной и спасу мир. я что я делаю? а что ты делаешь? на пару мы с тобой просиживаем на компьютерном стуле каждый следующий час своей жизни.

в чем смысл моей жизни?

в спасении мира? в спасении себя? в борьбе с моими демонами?
смысл в обеспечении будущего, которое не настанет. у нас нет будущего, нет завтрашнего дня, потому что на дворе всегда неизменное сегодня. сегодня это сегодня. и завтра будет сегодня.

мы сборище стереотипов. в нас нет индивидуальности, каждый похож на следующего как две капли воды и все черпают жалкое подобие вдохновения из постов на тамблере.
а самое страшное? самое страшное, что нам нравится наша зависимость. мы как наркоманы, не представляющие насколько яркой может быть жизнь без наркотиков, с радостью отдаем деньги на новую дозу, и нам мало.

мне мало. всего мало.

мало времени, мало денег, мало вкусной еды, мало слов успеваю сказать, мало книг могу прочитать. хронический недостаток всего и врожденная жадность - вот определяющие диагнозы моего поколения.
мы бесполезное поколение. вокруг нас рушится мир! а мы сидим в интернете и - гляньте! - я строчу пост о том, что жизнь пошла по пизде.

@темы: глупости

---

я хотела написать о том, что произошло с моей жизнью и насколько я сейчас морально разбита, но я поняла, что это
1. не имеет ни какой художественной ценности
2. мои страдания никому не нужны
3. если я не могу получить поддержки от своих подруг ирл, то вряд ли кто-то в интернете захочет оказывать поддержку.

я было хотела написать что-то хоть относительно интересное для прочтения, но прямо сейчас могу только ныть на чьем-то плече, а это не интересно. простите, что отнимаю ваше время.

@темы: кто проживает на д н е океана?

---

хотела провести последний день лета приятно, с пользой для себя. сходила на маникюр (девочка такая девочка, но довольна безумно), забрала посылочки с почты, зашла в лэтуаль и купила новый тональный крем. а потом мы с мамой пошли к бабушке. ну и, словом, мы с мамой снова не разговариваем и последний день лета, который был таким отличным и прекрасным, испорчен к херам собачьим. и, конечно, это я во всем виновата, я нетактично себя веду, стою не там, лежу не здесь, говорю против ветра... я задумываюсь уже, был ли смысл мне появляться на свет? ведь хотели мальчика, а получилась я - по жизни сплошное недоразумение и разочарование.
обидно, на самом деле. особенно потому что я за собой вины не чувствую, но чувствую, что виновата должна быть я.
словом, 31 августа, как и все лето, потрачено впустую, из-за этого очень обидно.
снова возвращаюсь к мысли о ненависти к себе и погружаюсь в осеннюю депрессию. думала, это придет позже в этом году, но нет.

@темы: будни, вы так похожи на будни., вероника жива, фрэнк решает умереть.

---

28.08.2015 в 20:54

Пишет  balaur:

Праведный гнев полиции моды

(с)

vk.com/cliqque?w=wall-66687279_34427

@темы: фандомное

---

спустя несколько мучительных месяцев отходняка, я снова начала взахлеб писать фанфички. познакомилась с чудесным фикрайтером из своего универа. Лара такая чудесная, и фанфики у нее чудесные. и с ней легко, она помогает со всеми сюжетными поворотами, в принципе, одним своим существованием. и вот уже который день я пишу фичок, который мне, в принципе, нравится и, в принципе, уже почти готов, хотя надо готовиться к универу. универ через полтора сраных дня, а я сижу упарываюсь по стаки.

и еще, задаюсь очень насущным вопросом: как впилиться в фандом капитана америки и поучавствовать в зимней фб, если ты овощ, социофоб и считаешь свою писанину чем-то вроде шлака?

а в целом, каррент муд описывается картиночкой с томом харди.

@темы: я слишком старк для этого, будни, вы так похожи на будни.

---

я не писала слишком давно и думала, что все вообще потеряно, но в моей жизни произошло столько всякой хуеты, что впору писать о страданиях тургеневских барышень постиндустриальной эпохи.

никому не позволяйте отнять у вас то, что вы любите.

тот, кто попытался отобрать у меня мое любимое занятие отправился бодрым шагом в закат. правда, сначала он практически сломал меня. я люблю писать, но я никогда бы не подумала, что вернуться к писательству будет так тяжело. если раньше я брал в руки ручку, то чувствовала, что слова готовы выплеснуться на бумагу, а в последнее время меня не оставляло ощущение, что у меня украли мои слова, и это время было самым ужасным.
человек пришел в мою жизнь и казался всем таким прекрасным, но я сейчас вспоминаю, и меня передергивает от отвращения. я поняла, что he makes me feel sick спустя три недели общения, а надо было понять раньше, потому что теперь у меня багаж воспоминаний, которые вызывают бесконечное отвращение.
я ненавижу, когда человек нарушает все барьеры, которые я ставлю, не считай с моими чувствами. я ненавидела, когда он трогал мои волосы, просто ненавидела всеми силами души, потому что это было отвратительно, а он, казалось, приучивал меня к этим прикосновениям, как собачку приучивал.
он поглощал меня и мою личность, забивал голову собственными мыслями и заставлял делать то, что он хотел от меня. и самое страшное, что ему удалось заставить меня отказаться от писательства. так или иначе, но это он лишил меня возможности писать.
он так хвалил меня, ему так нравилось все, что я пишу. и когда я наконец разорвала все наши связи, я просто не могла взять в руки ручку или открыть ворд, я просто сидела перед пустым листом бумаги и содрогалась от страха и горя, потому что каждое слово, которое хотело вырваться из меня, проходило через призму его голоса, все еще звучавшего в моей голове. и как я ненавидела его, так же я возненавидела писательство.

а теперь я бы хотела сказать.
если ты все еще сталкеришь меня в соцсетях, если ты заходишь и суешь нос в мой дайри, проваливай отсюда.

@темы: добро пожаловать в наш дурдом, чем хуже боль, тем больше таблеточки, да?

---

Когда мне говорят, что я хорошо пишу, я начинаю истерически смеяться. Смеяться так сильно, что на глаза наворачиваются слезы, и вот я уже рыдаю от собственной бесполезности. Я – биомусор, неликвид, бессмысленная трата драгоценных невозобновляемых ресурсов. Я не приношу обществу никакой пользы, ничего не умею и буду абсолютно бесполезен для человеческой общины после конца света. Когда будет необходимо возродить цивилизацию, единственное, что я смогу сделать, чтобы помочь другим – так это уйти в горы и тихо умереть там.
Когда мне говорят, что я хороший человек и что без меня в университете пусто, я не верю. Как я могу быть одним из тех прекрасных людей, которые заставляют меня каждый день улыбаться? У меня нет длинных волос и мелодичного голоса, которые бы восхищали окружающих; у меня нет также покладистого характера и отвратительное чувство юмора; я не могу делать людей счастливыми хотя бы только потому, что я не знаю, как сделать счастливой саму себя.

ведь я одно из тех несчастий,
что входят в дом, садятся за стол,
заполняют собою твою жизнь.

я одно из непутевых существ,
которому дай только волю.

со мной ты никогда не узнаешь,
как ярок мир без наркотиков и без страданий.

беги, глупец.
беги.

@темы: тексты, я слишком старк для этого

---

каждый вечер, ложась в постель, я осымсливаю то, что сделал за день/неделю/месяц. вчера я понял, что за последнюю неделю не сделал ничего существенного, собственно, как и за всю свою жизнь. с внезапной болью пришло осознание того, что я всего лишь один из многих, без ярко выраженной индивидуальности. каждый день, как каждый предыдущий, и вся жизнь словно день сурка. ничего нового я не сказал - печальный факт, подтверждающий мое заявление.
когда утром я открываю глаза, я невольно задумываюсь о чем-то высоком и красивом. чем-нибудь вроде смысла жизни, но не таком банальном. сегодня я задумался об одной вещи. как определить, что я - это я, а не кто-то другой? - спросил я себя. как могу я доподлинно знать, что меня не заменили, не поправили, не испортили? кто я есть, чем я определяюсь? уж точно не внешностью и не именем, и вряд ли моими убеждениями - они не новы и не оригинальны, еще сотня тысяч людей имеют те же убеждения, как у меня, а еще такой же цвет глаз и волос. так что меня отличает от еще сотни таких же людей как я? может быть именно потому, что я не знаю, как определить, где заканчиваюсь я, и где начинается общественность, в неясном отчаянье ставлю на своем теле отметки или пытаюсь чаще всего безуспешно - создать нечто кардинально с в о е. или присваиваю себе абстрактные вещи. вот эта песня моя, и я никому больше про нее не расскажу. буду жить с красивой иллюзией того, что в мире есть что-то, что принадлежит только мне. я безуспешно ищу человека, которого мог бы присвоить себе. я привязываю к себе друзей как можно крепче, и те уходят от меня еще до того, как успею признаться им, что они стали для меня всем.
значит ли все это, что я - уже не я, а один из безликих образов, собранных из общепринятых и общедоступных элементов, окончательно утративший свою индивидуальность?
зависит ли это от того, что я читаю, слышу, смотрю, говорю; значит ли это, что я заполняю заведомую пустоту внутри себя чем-то почерпнутым извне, а не создаю это наполнение внутренне? что определяет меня, как меня - от этого вопроса я не могу избавиться.
а, на самом деле, если принять, что я сам и все вокруг меня - лишь относительно точные копии друг друга, порожденные не очень слаженно работающей системой, все сразу становится понятно. и шаткость этой системы сразу ясна, и очевидно, почему нет среди нас ярких индивидуальностей. или есть, но их единицы, поглощенные тупыми копиями.
мы живем во вселенной копий, это все копия от копии еще одной копии. и это тоже не я придумал, а паланик.

@темы: есть вещи лучше философии, а есть и хуже

---

бредография Аркаши Петровича

- Ну что, Аркаша, как поживаете? – спросила я и посмотрела на Аркашу Петровича. Тот пожал плечами и ничего не ответил. Грустно посмотрел на три таблетки, которые лежали перед ним на столе: белая, желтая и маленькая. Поразмыслив, он начал с маленькой. Наклонился и, ловко подцепив таблетку губами, заглотил ее и с хрустом разжевал.

- Потихоньку поживаем, Любовь Иванна, - наконец ответил Аркаша и грустно воззрился на меня. – Таблеточки вот, как видите, кушаем. Феназепам там, валидол и прочее.
Я понимающе покивала головой. Аркаша уже давно не в своем уме у нас.

- Ну а что, Новый год отмечать будете? – спросила я.

- Да куда там, - разочарованно протянул мой собеседник и шмыгнул носом. Нос у него был отличительный, словно кошачий, с торчащими усиками и удивительно мягкой шерсткой, растущей вокруг. Многие Аркашу из-за этого побаивались, говорили, мол оборотень. Да разве себя они в зеркало видели? Один другого отвратительнее.

- Да куда там, - повторил Аркаша, - Какой Новый Год без оливье? А мне оливье нельзя, сами знаете, Любовь Иванна. Там же май-ой-нез. У меня холестерин высокий, за ним следить надо.
Я утвердительно кивнула головой и медленно начала убираться. Вообще у Аркаши в комнате обычно чисто, но странные вещи иногда я нахожу у него на полу. Я подняла глаза. Один оказался карий, а другой зеленый. Глаза смотрели с неясной смесью отстраненности и безысходной печали. Мерзость какая, - и я положила глаза на место.
Аркаша тем временем меланхолично принялся за еду. Принесла я ему сегодня куриный бульон и греночку. Склонившись над чашкой, Аркаша Петрович увлечено лакал бульон. Вдруг он оторвался от тарелки и заглянул мне в душу. Он часто мне так в душу заглядывает. Говорит, что душа у меня чистая и хорошая, аккуратненькая. «Такая же, как и ты, Любовь Иванна, аккуратненькая вся».

- Присядь-ка ко мне дорогуша, - сказал Аркаша. Я села на стул и положила на стол локти, оперлась на руки подбородком.

- Ты ж моя Любовь, ты ж моя Иванна, бессердечная ты сука, - сказал Аркаша и загрустил.

- Почему сука? – спросила я.

- Да имя у тебя такое, оно обязывает. А так ты ничего баба, хорошая, - Помолчали. – Может, все-таки развяжешь меня? – спросил Петрович со смутной надеждой в голосе.

- Нет, ответила я.
Надежда в голосе Петровича совсем расстроилась и ушла.

- Ну ладно. Тогда хоть греночку подай. – Аркаша открыл рот и потянулся о мне. Я помогла ему откусить гренку. – Любовь Иванна, еще просьбочка будет-с.
Я улыбнулась – мол, проси – и Аркаша мне в ответ улыбнулся. Вроде мужик уже взрослый, за спиной стоят и печально качают головами сорок лет, и борода уже есть, а все как дите.

- Глазки ты мои с пола подними, будь лапушкой. Они там пылятся, я боюсь, как бы катаракты раньше времени не было.
Я недовольно сжала губы, ну да что поlелаешь, катаракта это плохо. Хотя я очень смутно представляла себе, что такое катаракта и посмотрела на потолок, но на потолке ничего не было написано. Только нарисован был большой половой член. Я ясно увидела, как покачал головой Зигмунд Фрейд. Но я думала о катаракте. Хотя, вполне возможно, что это была каракатица и я их перепутала.
Я наклонилась, чтобы поднять глаза для Аркаши, но те уже куда-то укатились. Вот и Аркаша куда-то делся. Его стул пустовал, только стояла чашка с бульоном и лежала надкусанная греночка.
Я встала со своего места и подошла к чашке. Из нее, ухмыляясь, смотрел на меня бородатый Аркашенька и попискивал: «Бессердечная ты сука, Любовь Иванна! Как есть бессердечная». Я подумала, что, может, он и прав. Может, и правда бессердечная.

- Таки и не развяжешь ручки беглому еврею? – спросил Аркаша Петрович с постели.

- В каком месте ты беглый еврей? Ты же Хануку от Пасхи не отличишь! – возмутилась я.

- Не отличу, - кивнул Аркаша. – Но это не мешает мне быть евреем.

- Не развяжу, - обиженно сказала я.

- Ох, бессердечная. От как есть, бессердечная. Таки ни одного, даже самого плохенького сердечишка не досталось этой несчастной женщине, упокой господь ее душу, - летели мне в спину слова Аркаши, когда я шла к двери. Слова, правда, до меня не долетали, падали где-то за спиной и грустно трепетали крылышками на полу.

- До свидания, Аркаша Петрович, - сказала я и закрыла дверь.

Такой был день, а назавтра Аркаша Петрович помер.

@темы: тексты

---

под своей кожей удерживать тебя
превращается в гребаный смысл жизни.

мы спустимся в мой город,
упадем на улицы, сраженные громом.
вокруг люди ползут безличные,
а мы мы до рассвета поем с тобой о причинах
того, почему

под кожей удерживать тебя
стало неясным принципом моей жизни.

в моем городе чистые улицы,
много людей с собачками на поводках.
много фонарей, что загораются к ночи
и много слов в носовых платках.

все мои слова превращаются
в бесконечную балладу,
в анфиладу образов и символов,
ведь мне нравится
играть с тобой в игры,

так нравится думать,
что удерживать тебя под кожей -
правило всех игр моей жизни.

я предложу тебе уехать из города.
сесть на поезд и в полуполном вагоне
пить чаек и есть печенье.
говорить на отвлеченные темы,
устраивать художественное чтение
стихов Маяковского или Бродского или еще какого-нибудь -ского.

только нет билета на поезд.
нет карты моего города.
мы устали вести разговоры
и устали обрывать провода
сотнями бессмысленных звонков.

ты сказал: мы устали.

развернувшись, пошел по чистым улицам
моего города,
обходя дам с собачками,
собачек с дамами.

ты медленно растворялся и ускользал,
я чувствовал кончиками пальцев,
как что-то исчезает.

я наивно считала, что могу удержать тебя
под своей кожей.
это внезапно стало смыслом
моей
обессмыслившейся
жизни.

@темы: тексты

---

Я посмотрела интерстеллар.

...

у меня слов нет, чтоы описать фильм. я люблю фильмы про космос, очень люблю.

и это лучший фильм о космосе, котырый я когда-либо видела.

наверное, это вообще один из лучших фильмов, что я видела.

вчера я написала примерно 1к слов и почти закончила очередную главу Элизиума, но мне не нравится. наверное, перепишу. в четверг. сегодня и завтра у меня выходные.

с учебой я за-ши-ва-юсь

немецкий

ничего не успеваю в те дни, когда он есть.

а еще готовы мои сережки. я завсегдатай в магазинчике хендмэйд-бижутерии. постоянно делаю себе там кулончики и к зиме сделала кулончик со снежинками. решила и сережки к нему заказать, чтобы уж комплект был.

@темы: будни, вы так похожи на будни.

---

Подними ворот повыше: спрячься.
С креста церковного, что в лучах золотится, купается,
Ворон смеется: к несчастью.
Слава богу, мы и не знали, что такое радость.
Мы читали - слыхали - нам говорили - а мы?
А мы малодушно забыли.

Подними ворот повыше: скройся.
Грязному оборванцу бездомному руку подай, раз уж просит.
Разве ты не такой же?
Был или есть. Или будешь когда-то.
Мысли-то у нас всех грязные, ребята.
Прочь - шагом, бегом, вприпрыжку - прочь.

Подними ворот повыше: скоро ночь.
Скоро накроет нас всех непрозрачной пленкой,
Накроет, закроет, завернет, задушит.
Сквозь грязный полиэтилен с потеками чужой крови
Можно безмятежно смотреть на звезды,
А что еще делать.

Поднимай ворот повыше,
Шарф завязывай,
Скрывай, прячь, не показывай
Шрамы свои, гематомы, царапины,
И тонкую-тонкую, синюю-синюю полоску
От шнурка, которым тебя душили.

Наш единственный шанс - прятаться, поэтому
Поднимай ворот повыше, прячься.
Мы все равно не знаем, что такое счастье,
Все равно нам уже никто не поможет
Никто из встречный печальных прохожих.
Ни этот, ни тот, ни другая.

Пора бы уже исчезнуть, не так ли?
В воду с концами или в огонь дотла.
И слезы заскользят по поверхности стекла,
Зачем нам все это?
Мы устали.
Все, что было упущено - наверстали, пойдем.
Нам пора.

Ворот повыше - и прочь.
Чу, слышишь? Звенят колокола.
И крест церковный в лучах золотится.

@темы: тексты

---

---

Блин, блин, блин!
Как всегда затянула и не успела записаться в марафон.
Господи, у меня чувство, что я сейчас расплачусь. А вот все равно буду писать, просто в рамках своего дневника. Ну вот все равно все это не то, не так, не туда. Как всегда, я мастерица фэйлов.

А пока я упиваюсь своей ничтожностью, может есть у меня в ПЧ кто-нибудь, кто готов присоединиться ко мне? будем друг другу отчитываться, так хоть какая-то мотивация получится.  уэнслидэйл, я к вам обращаюсь. фандомы любые, сюжеты так же любые. может, я вам заявочку подкину, а вы мне. может, в соавторстве что-нибудь напишем. давайте.

а пока пойду сделаю немецкий и посмотрю с матушкой фильм с Райаном Гослингом. у нас с мамой мини-фанклуб.

@темы: тексты, будни, вы так похожи на будни.

---

решила хоть как-то заставить себя писать. решила записаться во флешмоб к джальд, это который про 15к слов за месяц.
я с ума сошла, еще не до конца догнала, куда записываться, времени нет вообще, но.
будем писать.
глядишь, напишу "Будущее", тем более, люблю этот фик. может, и на макси вытянет.
может, какую-нибудь рпс напишу по эвансстэну.

@темы: тексты, добро пожаловать в наш дурдом, фанфикшн

---

Elysium, Chapter XI

Название: Elysium
Беты (редакторы): я в активном поиске и буду запредельно рад любой посильной помощи.
Фандом: Доктор Кто,Шерлок(кроссовер)
Персонажи: Шерлок Холмс/Клара Освальд; Джон Ватсон; Одиннадцатый Доктор/Амелия Понд, Молли Хупер.
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Джен, Ангст, Драма, Фантастика, AU
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие
Размер: планируется макси, написано 73 страницы
Кол-во частей: 11/?
Статус: в процессе написания
Саммари:
Что, если собственный разум - твой злейший враг?
Что, если ты не знаешь что реально, а что сон?
Что, если твой друг предает тебя, а твой враг спасает твою шкуру... А потом ты просыпаешься.
Когда ты - герой триллера, сюжет которого тебе не известен. И все твои кошмары внезапно стали реальностью.
Что случается, когда ты попадаешь в капкан, вырваться из которого можно одним способом.
Нужно проснуться.
Проснись!

Предыдущие главы
Поставить лойс на фикбуке
Комментарий к новой главе.
Я писал ее долго. Чертовски. Долго. Нет, мне не стыдно. Да, когда-нибудь я все-таки напишу его. Однажды. Не сегодня. Впереди, кажется, еще около пяти глав. В лучшем случае.

святая корова, читайте скорее!

В глаза ударил яркий белый свет, и Клара зажмурилась. Открыть глаза удалось только со второго раза. Сквозь слезы девушка разглядела знакомую комнату с белыми стенами. Стул в центре, на стуле девочка. Синее платье, туфельки, кудряшки. Совсем как в прошлый раз.

Клара резко села на кушетке, спустила ноги на пол и встала. Поспешно оглядевшисьона осмотрела стены на наличие дверей или окон. Девочка не двигалась, лишь улыбалась и исподлобья наблюдала за метаниями Клары.

Здесь должен быть выход, - повторяла про себя Клара. Каждая стена казалась непробиваемо целостной и настолько гладкой, что пальцы соскальзывали, стоило лишь коснуться поверхности.

- Не переживай, - подала голос девочка, - отсюда нет выхода.

Клара повернулась и внезапно оказалась лицом к лицу с девочкой. Малышка казалась самим воплощением спокойствия, в то время как Клара, напротив, тяжело и загнанно дышала; глаза слезились и покраснели, сложно было держать их открытыми, они нестерпимо болели; в голове, казалось, били тысячи набатов, сложно было даже думать. Клара с усилием разлепила губы и прошептала:

- Это все иллюзия.

Клара услышала, как рассмеялась девочка, прежде, чем мир распался на мелкие кусочки.

Как описать зрелище рушащейся действительности и не показаться при этом сумасшедшим? Клара с удивлением и, отчасти, безразличием наблюдала, как лицо девочки стремительно старилось: кожа скукоживалась и съёживалась, отваливалась лоскутами, обнажая гниющую плоть. За считанные секунды от девочки не осталось ничего, кроме скелета с остатками мяса на костях, и синего платья. Ноги у того, что раньше было девочкой, подломились, и оно рухнуло на пол, взметнув гнилостный смрад.

Клара стояла в оцепенении, не готовая ни пугаться, ни действовать. Услышав странный треск за спиной, он вздрогнула и обернулась. По кристально белой стене расползались трещины, словно снаружи кто-то ритмично ударял в одно и то же место. Стены рухнули через раз, два, три… и осыпались белым прахом штукатурки. Вокруг Клары шумела и дрожала оживленная улица. Мимо проносились машины, в абсурдном подобии спешки бежали люди. Неестественно высокий мужчина в длинном черном пальто пролетел мимо нее, что-то яростно втолковывая кому-то по другую сторону телефонной трубки.

Клара в недоумении оглядывалась вокруг, пытаясь понять, где она и как здесь очутилась. Католическая архитектура, странный, отрывистый и местами жесткий язык. Калейдоскоп уличных огней кружил голову, сбивал с толку и мешал думать.

Телефон в руке зазвонил, и Клара сняла трубку не глядя.

- Проснись! – сказал голос Шерлока, и Клара распахнула глаза.

*

- Клара, очнись, ты слышишь меня? Слушай мой голос, Клара, - Джон стоял на коленях возле Клары, пытаясь ее разбудить.

Молли стояла в стороне и испуганно переводила взгляд с Доктора на Шерлока, а они устроили перепалку, грозившую перерасти в драку.

- Это твоя вина. Тебя не было рядом, когда она нуждалась в тебе. (тут есть эмоциональная окраска, так что, может, лучше восклицательные знаки?)

- Ты прав, меня рядом не было, но где был ты? Кажется, ты был с ней и был в состоянии защитить ее, разве нет?

- Это ты затащил ее сюда, кто вообще просил тебя брать ее с собой, она же девушка?!

- И что это значит? По-твоему, девушка недостойна того, чтобы путешествовать в ТАРДИС? Девушка недостаточно умна, по-твоему?

- Она беззащитна. А ты наивно это игнорируешь, эгоистично забываешь про все, кроме собственных желаний!
- Не будь так наивен, - проговорил Доктор, понизив голос, - я никогда не забываю людей, которые путешествуют со мной. (если ты не закончила реплику – ставишь запятую после речи автора, значит прямую речь надо начинать с прописной буквы)

- Именно поэтому ты был так очарован Амелией. Влюблен, поражен, покорен, ослеплен. Ты не замечал ничего. По-твоему, сколько мы здесь пробыли? По-твоему, сколько сейчас времени? Как ты думаешь, где мы вообще сейчас находимся?

- Я… я не знаю, нет. Ты не прав, я не влюблен, Амелия мой старинный друг. Я думал, что навсегда утратил ее, ведь так и было.

Так и было. Он действительно утратил её навсегда в тот самый момент, когда ангел коснулся её. Они больше не могли встретиться, никогда, иначе это вызвало бы коллапс, Вселенная бы сгорела. Их временные линии шли двумя разными путями, которым не суждено было пересечься. Он ведь должен был понять это давно, ещё тогда, когда увидел её в первый раз. И ведь что-то шевельнулось в глубине сознания, но он намеренно потопил эти мысли. Он не хотел ничего знать, он хотел наслаждаться её присутствием. Он хотел в полной мере насладиться ею, повзрослевшей и помудревшей взрослой женщиной, сохранившей очарование ребенка. (тут лучше закончить абзац) Он лгал себе, он лгал всем. Конечно, он любил её. Он любил каждого из своих спутников, но Амелия была особенной. Она была недоступна для него, потому что у него была жена, у Эми был муж, и жена Доктора приходилась Амелии дочерью, и ещё много всяких причин перепуталось. Например, то, что он видел её маленькой и обещал ей вернуться. Он любил её по-отечески, но здесь, в этой богом забытой деревеньке, в сущем рае на земле, он внезапно увидел её с другой стороны. Она была одинока и, отчасти, несчастна; пережитое горе изменило ее, сделало тверже и мудрее, оно заставило ее наконец повзрослеть. И такая – взрослая, женственная, мудрая – она нравилась ему несоизмеримо больше озорного ребенка, которым он её помнил.

Конечно, он был ослеплён. Конечно, он давил в себе мысли и сомнения. Конечно. Он не обратил внимания, что ТАРДИС материализовалась на Земле, а не на Элизиуме, не сложил два и два и не засомневался, что же Шерлок делает на Земле, у его Амелии.

Глупый, глупый старый Доктор. Ослепленный иллюзорным счастьем, которого он так наивно жаждал.

- Какой я глупый, - простонал Доктор, зарывшись пальцами в волосы. – Глупый, старый Доктор, но ведь это же ясно как день, удивительно, что никто не заметил. Хотя, конечно, не удивительно.

- Что? Что тебе ясно? – Шерлок метался за Доктором, пытаясь остановить его, заставить рассказать. Его жгло чувство, что он что-то упускает, что-то, что видят другие, но не он. – Объясни мне!

- Это все иллюзия, причем плохо сшитая, наскоро наметанная. Оно не ожидало, что нас будет много. Все это было приготовлено для тебя одного, но мы внезапно появились и ему пришлось растягивать эту иллюзию на столько человек. Мы с вами спим, и спим давно. А вот Клара как раз-таки проснулась. Или попала в очередную иллюзию.

- Как это возможно? Кто создает эти иллюзии?

- Мы с вами находимся на планете, которая, по сути, является живым организмом. Она питается нашей умственной деятельностью. Показывая нам сны, впуская нас в иллюзию, она заставляет нас испытывать какие-то чувства, размышлять. Она питается нами, в буквальном смысле. Если кто-то просыпается, она теряет его, поэтому она всячески старается удержать его, помещая в новую и новую иллюзию. Это можно сравнить с матрешкой. Ты вылезаешь из маленькой и оказываешься в матрешке побольше. Вылезаешь из неё, но над твоей головой все еще купол. С каждой новой иллюзией она слабеет, теряет драгоценный контроль, открывая нам больше поля для деятельности. О, Клара, умница! Она выбирается, отвоёвывает контроль.

- Как она может это сделать? Перенять контроль?

- Элементарно. Ей нужно добраться до самого центра планеты, в машинное отделение. Планета, конечно, похожа на живой организм, но больше смахивает на компьютер. Всё, что требуется от Клары – хакнуть Элизиум.

Джон поднял голову и произнес:

- Поэтому мы так давно не видели Амелию? Ей не хватает сил на всё?

Доктор хлопнул в ладоши и показал Джону большые пальцы, подтверждая правильность его слов.

- Пойдемте, нам нужно добраться до ТАРДИС, - бросил Доктор через плечо и направился к выходу из дома.

За его спиной послышались торопливые мужские шаги. Выйдя на улицу, Доктор развернулся и уставился на Джона и Шерлока, спешивших за ним.
- Где Молли?

Джон пожал плечами, Шерлок сказал, что в доме ее не было.

- Это хорошо, - пробормотал Доктор, – она теряет контроль. Теряет контроль – теряет людей. Это хорошо.

*

Вокруг нее шумел лес. Ветки густым пологом раскинулись над головой, не пропуская солнечный свет и создавая отдельный мир внутри леса. Пахло хвоей и мокрой землей. Клара медленно продвигалась вперед, отодвигая рукой ветки, висевшие так низко, что касались земли. С очередной ветки за шиворот Кларе попала вода, и она передернулась от холода, внезапно пробравшего до самых костей.

С удивлением Клара обнаружила на себе серебристый защитный костюм. На рукаве была нашита незнакомая эмблема. В замешательстве она огляделась вокруг – она не помнила, как оказалась здесь, что это за костюм и что за место. Внезапно она услышала писк и почувствовала, как на запястье что-то мелко завибрировало. Она задрала рукав костюма и обнаружила широкий металлический ободок, обхватывавший её руку. На ободке мигала красная лампочка. Клара коснулась огонька, и в тот же момент на ободке появилось изображение, и послышался голос:

«Бортовой журнал, запись N-38. День 22.13.46. Мое имя Клара Освин Освальд, я единственная выжившая из экипажа звездолета ЮСС-Элизиум. Корабль потерпел крушение на неизвестной планете. Никого из экипажа обнаружить мне не удалось, считаю их официально пропавшими без вести. Сигнала нет, связаться с Землей не могу. Планету считаю пригодной для существования, атмосфера схожа с земной. Первоочередной задачей ставлю перед собой выживание и попытку наладить связь с Землей или другими планетами с разумными формами жизни. Рассылаю сигнал SOS всюду, насколько его хватит и буду надеяться, что меня услышат. Буду надеяться, что Доктор меня услышит».

На этом запись обрывалась. Больше наручный обруч признаков жизни не подавал.

Клара нахмурилась и подняла голову. Что-то в лесу её настораживало. Что-то было не так, но она все никак не могла уловить, что именно. Клара не смогла вспомнить, как делала запись, и само содержание этой записи ничего ей не дало. Ни где она, ни что она здесь делает. Единственной зацепкой, которая могла пролить какой-то свет на происходящее, было название корабля. ЮСС-Элизиум. ЮСС – значит, корабль не британский.* Настораживало название корабля – Элизиум. Оно отзывалось чем-то смутно знакомым в голове, словно мысль вертелась на кончике языка, но ухватить её все никак не удавалось.

Клара мотнула головой, прекращая безуспешные попытки вспомнить хоть что-то. Судя по всему, она получила травму головы при крушении корабля. Воспоминания ускользали, и это раздражало. Даже пугало, потому что постепенно ускользали самые разнообразные воспоминания – вроде дня рождения бабули или рецепта рождественской индейки. Разочарованно вздохнув, Клара задрала голову вверх, пытаясь сквозь плотный полог листвы разглядеть небо и определить время суток, но сквозь густое переплетение веток невозможно было увидеть даже намека на небо. В лесу царила мягкая полумгла, которая могла означать абсолютно любое время суток. Нужно было найти корабль и побыстрее.

Вот, что удивительно – поблизости не было ни единого намека на крушение корабля, словно не рухнул здесь несколько часов назад огромный исследовательский межгалактический звездолет. Лес безмолвно покачивал столетней кроной. Внезапно Клара остановилась. Она поняла, что именно настораживало её в лесу: здесь было абсолютно тихо. Не пели птицы, не шумела листва в вышине, не гудел ветер, не хрустели ветки под ногами. Клара наклонилась, и не услышала, как зашуршала ее одежда. Она подняла с земли веточку и сломала ее, ожидая услышать хруст, но услышала лишь тишину. Что удивляло, так это отсутствие страха или настороженности. Клара уже с трудом могла вспомнить, что такое страх. Она просто сломанную веточку и продолжила свой путь.

Она шла, и с каждым шагом с её плеч сваливался груз ответственности, тяжесть неверных поступков и грубых слов. С каждым шагом она чувствовала себя всё спокойнее. С каждым шагом из её памяти стиралось одно имя.
Шаг – и она никогда не вспомнит, кто такой мужчина с кудрявыми волосами и слишком острым умом. Второй шаг – и она никогда не вспомнит старого, глупого Доктора в длинном пиджаке и глупой бабочке. Она так и не спросила, в какой области он Доктор. Вряд ли ещё когда-нибудь спросит. Шаг за шагом Клара оставляет прошлую жизнь позади. Все свои воспоминания, всё она забывает.

Через несколько минут – или часов? ¬– она натыкается на обломки корабля. Она просто вывернула из-за очередного столетнего дерева и оказалась на небольшой поляне, заполненной дымящимися обломками.

Первое, что бросилось ей в глаза – чье-то тело. Испуганно зажав руками рот, Клара подошла к нему. Наверное, если бы её голова не была забита словно ватой, она бы услышала его стоны, и поняла бы, что мужчина ещё жив. Выглядел он паршиво: защитный костюм, такой же, как и у Клары, порван, во многих местах опален, а левая нога вывернута под неестественным углом и вся залита кровью – явно перелом.

Клара склонилась над человеком, чтобы получше его разглядеть. Лицо мужчины исказила гримаса боли, но Клара бы не узнала его, даже если бы встретилась с ним в других условиях. Мужчина средних лет, волосы его уже тронула седина. Если бы она ещё могла соображать, она наверняка вспомнила бы его, но Клара с трудом могла вспомнить даже свое имя.

Мужчина так внезапно повернулся, что Клара вскрикнула от испуга. Но не услышала свое голоса. На лице мужчины были написаны страшные мучения, и Клара искренне хотела бы помочь ему. Мужчина что-то сказал, и по губам Клара прочла: «Помогите мне». Но Клара не знала, чем можно ему помочь. Поэтому она лишь растерянно улыбнулась и покачала головой. Тяжело ей давались размышления о чем-то. Она пыталась соотнести страдания мужчины и просьбу о помощи, но ей никак не удавалось связать эти события.

Ничего Клара не поняла, и когда мужчина резким движением руки наставил на Клару пистолет. Кажется, Клара хотела что-то спросить, но она забыла, как это делается. В голове царила густая и вязкая тишина, соображать не получалось, и поэтому она ничего не смогла сделать, кроме как поднять руки к лицу в защитном жесте, прежде, чем мужчина спустил курок.

*

Девушка безвольно осела на землю, но не произнесла ни звука. Она молчала с самого начала, и взгляд её пустых глаз пугал.

Джон выстрелил, чтобы избавить её от страданий. Он сделал это, потому что с ней произошло то же самое, что и с остальными. Мужчина с неясной тоской взглянул на обломки самолета, среди которых, он знал, лежали тела двух его товарищей.

Он уже чувствовал, как стихает шелест листвы вековых деревьев, и как голова его наливается успокаивающей пустотой. Не раздумывая больше, Джон приставил пистолет к своему виску и спустил курок.

*

Амелия плакала, глядя на это.

Красивая и умная Клара, добряк Джон, умнейший человек на всем свете – Шерлок, и милый, милый Доктор.

- Почему ты заставляешь меня это делать? – прошептала Амелия, зная, что девочка её услышит. Услышит, во что бы то ни стало.

- Потому что это должен кто-то делать, - пропела девочка.

- Да, но почему я? Почему я должна причинять боль своим друзьям? Почему я не могу просто спокойно умереть?

Девочка надула губки и потянулась к Амелии за объятиями. Девушка медлила.
- Я бы на твоем месте не противилась, - с неясной угрозой произнесла девочка и помахала ладошками, призывая Амелию обнять ее.

Девушка подчинилась.

- Я заставляю тебя делать это лишь потому, что смерть от рук близких людей – самая милосердная. И ещё потому, что это очень интересный спектакль, в котором тебе, моя милая, ещё предстоит сыграть решающую роль.

- Но почему я? – прошептала Амелия.

- Всего лишь потому, что ты – самая главная слабость Доктора, - сказала девочка и погладила Амелию по голове.

От её прикосновения по спине девушки пробежали мурашки.

* USS – United Space Ship\United Star Ship\United States Ship
HMS – His\Her Majesty’s Ship – Корабль Его\Ее Величества

@темы: доктор ктоктор, гнилая дедукция, фанфикшн, фандомное

---

Молчание.

никто этого не ждал, но оно случилось. первая работа в фандоме - всегда шлак, поэтому я устраиваю конкурс на количество гнилых помидоров, которые прилетят в меня! победитель получит все помидоры, которые я успею поймать! не проходите мимо, заманчивое предложение - автор сам напрашивается, ведь я же критики хочу, разгромной. я знаю, что это с о в с е м не то, чего хотел мой драгоценный император, но, простите, я писал то, что мне приказывало оно, живущее в моей голове. под конец кончился как человек, действие антидепрессантов закончилось и я перестал понимать, где есть действительность! не вычитано, не перечитано и никогда не будет. я посвящаю это вам,  уэнслидэйл.

Название: Молчание [Стайлза]
Жанр: драма, триллер, ангст.
Рейтинг: R
Персонажи: dark!Стайлз Стилински/Лидия Мартин
Размер: 1 444 слова, мини
Предупреждения: смерть персонажа, первая работа в фандоме всегда комом, кто выпустил этого автора из дурдома?
Дисклеймер: на все воля постмодерна.

read or read not

отрывок первый
… наваливается на меня. Мягкими, противно теплыми руками обвивает мою шею сзади и надавливает. Надавливает, сжимает, и я чувствую, как медленно и мучительно больно ломается мой хребет, и хочу закричать. Отчаянно хочу закричать и напугать его, того неизвестного, кто мучает меня, кто душит меня ночь за ночью. Ночь за ночью я в бесплодных попытках раскрываю рот, пытаясь закричать. Я не могу выдавить из себя ни звука. Я твержу себе: кричи! Кричи, чувак! Станет легче, ты только закричи! И не могу. Я физически не могу закричать. Могу только молчать и широко распахнутыми глазами смотреть в темноту. Смотреть в темноту и ощущать, как что-то большое наваливается на меня сзади и тихонько нашептывает мне на ухо непонятные слова. Я не разбираю, что он говорит, потому что я отвлекаюсь. Меня отвлекают его руки, его теплые потные пальцы, которые мягко обвивают мою шею сзади и начинают сдавливать.

У меня сжимается сердце, потому что я точно знаю – я сегодня умру. Умру, лежа в собственной постели, в сотый раз скончаюсь под теплым стеганым одеялом. Это происходит каждую ночь – он приходит и убивает меня, а я не могу закричать. Я лежу на животе, повернув вбок голову и смотрю в непроглядную темноту, широко распахнув глаза. Я даже моргнуть не могу, и в глазах начинает печь, по щеке скатывается слезинка. Я все еще не могу издать ни звука, я умираю молча, и она ничего не узнает до самого рассвета, пока утром не проснется и не найдет мое холодное тело с переломленным хребтом рядом с собой, живой и теплой. И тогда она закричит. За всех, кто не может выдавить из себя ни звука, она будет кричать.

Утром она будит меня прохладным поцелуем в лоб, и я воскресаю. Как делаю каждый день, без перерывов и выходных. День за днем я убеждаюсь в том, что есть только один человек, который может вернуть меня к жизни после моей предельно болезненной кончины – та, кто умеет громко кричать.

отрывок второй
… почти успеваю это заметить. Я встаю к окну, чтобы закрыть его, а когда возвращаюсь, обнаруживаю, что он перевернул страницу. Снова. Он часто так делает – заставляет меня отойти, а потом путает мне страницы, или крадет ручку. А ручек здесь выдают мало, и надо постараться, чтобы достать новую.

Я снова сажусь в кресло, но в комнату входит молодой врач в белом халате. Я никогда не боялся докторов, но с некоторых пор белый цвет слишком режет глаза. Поэтому она никогда не надевает белое, когда приходит о мне. Она все понимает.

Доктор изображает приветственную улыбку, но отводит взгляд. Видно, что ему неприятно находиться рядом со мной. Его можно понять – я представить себе не могу, как выгляжу сейчас, я слишком давно не видел себя, зеркал у меня нет. Когда она приходит, она иногда приносит с собой бритву и бреет меня, ей не нравится щетина. Перед процедурой бритья меня обычно связывают. Они наивно думают, что я хочу убить себя. Даже если бы я и хотел, я слишком брезглив, чтобы вскрывать себе вены, тем более он бы мне не позволил. Он играет со мной, ему нравится заставлять меня страдать. Ему нравится смотреть, как я безмолвно раскрываю рот в бездумной попытке кричать.

- Как вы чувствуете себя, мистер… Стилински? – молодому доктору с трудом дается эта фамилия. Я не сразу понимаю, что он обращается ко мне, я уже и не помню, какая моя настоящая фамилия. Он зазывает нас не иначе как «мы», а «мы» в его понимании – Ногицунэ.

- Я могу увидеться с отцом? – спрашиваю я вместо того, чтобы ответить на вопрос. Что бы я ответил ему? Что со мной все хорошо? Что со мной все плохо? Надо бы сказать, что я уже давно не принадлежу себе, что мое тело теперь – пустая, медленно гниющая оболочка для существа, которого не должно существовать, а все, что осталось от моего разума – обрывочные воспоминания и жалкие крупицы сарказма, которые я пытаюсь сохранять при себе.

- Я очень сожалею, но право на посещение имеет только один человек. Это мисс Мартин, - врач уходит. Думаю, он просто боится меня. Или того, что живет внутри меня.

Отец не приходит меня навестить, потому что он умер, только мне этого не говорят. Они думают, что я не знаю, но он все мне рассказал. Со всеми подробностями, в которых я не нуждался. Он рассказал мне, как мы это сделали. Мы с ним убили моего отца.

Я снова не мог закричать.

отрывок третий
… не могу вспомнить, как ее зовут. Сегодня у меня особенно сильно болит голова, и я не могу вспомнить. У нее прохладные руки, и она очень осторожна, когда бреет мое лицо. Право, я очень люблю, когда она приходит, чтобы побрить меня. Она смотрит на меня с очаровательной сосредоточенностью и вниманием и в эти моменты я не вижу жалости. Я знаю, она меня жалеет. Я знаю, меня жалеет каждый, кому не лень. Бедный-бедный, сумасшедший. Бедный-бедный… как? Кто?

- Бедный-бедный, - шепчет она, - Мой бедный, бедный Стайлз.

Я хочу спросить, кто такой Стайлз, но она меня целует. И я почти что кожей чувствую, насколько я жалок и отвратителен.

- Ты ведь даже не помнишь, как меня зовут, - печально говорит она. И в этот момент я особенно себе отвратителен, потому что я должен ей сказать, как сильно она мне дорога. Я влюблен в нее с третьего класса, я это помню! Мы ходили с ней на школьный бал, я помню! Она первая поцеловала меня, когда я сходил с ума, я тоже помню это! Я должен закричать, я хочу закричать: «Я люблю тебя, Лидия! Я помню тебя, Лидия!» Я так хочу кричать, но не могу.

- Стайлз, я вижу все по твоим глазам, - шепчет она, но я знаю, что ей нужно все это услышать. Почему, почему я не могу ничего сказать ей? – Я тебя все на лбу написано, такое у тебя выражение лица, - она смеется, но кажется, будто рыдает, будто ее выворачивают наизнанку и переламывают каждую кость пополам, а потом вновь все складывают вместе и говорят – вот она, Лидия Мартин. Все так и было. Она смеется, а мне кажется, что она рыдает.

Я честно пытаюсь что-то сказать ей…

отрывок четвертый
… получается только во сне. Теперь есть еще один признак, по которому я могу отличить сон от реальности – во сне я могу говорить. И еще в моем сне никогда нет Лидии Мартин, девушки с рыжими волосами. Я мечусь в бессмысленных поисках ее, за моей спиной смеется он, а потом я просыпаюсь в тишине и одиночестве. И смотрю широко распахнутыми глазами в пустоту. Она приходит среди ночи, потому что не может смотреть, как мне делают все уколы и капельницы, и еще потому что ей хоть иногда нужно появляться дома. На несколько часов она исчезает, и для меня это несколько часов мучений и борьбы с ним. Когда она приходит, меня переполняет спокойствие и умиротворенность.

После того, как все меня оставили, она – единственная, кто может успокоить меня. С самого начала она была единственной, кто знал, как.

Она приходит среди ночи, и думает, что я сплю. Она хочет, чтобы я думал, что она никогда меня не покидает. Я притворяюсь спящим – или мертвым – и наблюдаю, как она переодевается в теплую фланелевую пижаму. Она в ней такая домашняя и уютная и порой мне кажется, что все в порядке. Она тихонько пробирается и обхватывает меня со спины руками, она знает, что мне холодно. Мне всегда холодно.

отрывок пятый
… согреть меня некому. Во сне всегда жуткий мороз, но нет никого с рыжими волосами, кто мог бы обхватить меня со спины руками и прошептать: все хорошо, Стайлз.

Есть только Ногицунэ, и он шепчет мне на ухо, что все просто прекрасно. Мы сильны, как никогда. Мы сильны достаточно, чтобы убить девушку с длинными рыжими волосами и добрым сердцем.

Довольно жутко стоять над постелью спящего человека и знать, что он скоро умрет. Знать, что ты убьешь его. Чувствовать, как твои руки тебе не принадлежат.

Чувствовать, как ты – но не ты – разлепляешь пересохшие губы и хрипло произносишь ее имя. Лидия. Она самое прекрасное существо, а сейчас – спящая – она кажется счастливой. Рыжие волосы разметаны по подушке, и он в моей голове красочно представляет, как все это будет заляпано кровью.

отрывок шестой
… почти не удается контролировать это. Я борюсь за каждое движение, за каждый звук. Я столько должен сказать ей, пока есть шанс, я должен защитить ее во что бы то ни стало.

Мы говорим: Лидия.

Мы говорим: Просыпайся, Лидия.

Мы говорим: Вставай, Лидия.

Она спит так чутко, что мне становится ее жаль.

Мы говорим: Прости, что разбудили тебя, Лидия.

Я говорю: Я должен сказать тебе, Лидия.

Мы говорим: Не бойся, Лидия.

Я говорю: Мне страшно, Лидия.

И она обнимает меня так крепко, словно пытается от чего-то удержать. От чего-то неясного и очень, очень страшного.

Она говорит: Не бойся, Стайлз, я рядом. Не бойся.

Мы говорим: Так нужно, Лидия. Нам очень жаль, Лидия.

Я чувствую, как по моим рукам течет ее кровь, и я говорю: Я люблю тебя, Лидия.

если вы дочитали, остались живы и вам понравилось, то автору можно поставить лойс на фикбуке

@темы: тексты, вафельные вафли, волчьи волки, фанфикшн, фандомное

---

Ребятушки, привет, с вами снова Фрэнк и да, я жив.
На самом деле, мне бесконечно стыдно перед вами за то, что я так давно сюда не писал, но времени не хватает совершенно, ибо ich studiere Deutsch. Так штудире, что просто заштудире.
За то время, что я сюда не писал, я успел поднаучиться немецкому, ПРОГРЕСС РЕАЛЬНО ЗАМЕТЕН, я успел попытаться почитать Фауста, потому что ну немецком же учусь, ну. И понять, что не мое. Совсем. Ни разу и ни в одном глазу. Вообще. Еще я успел начать новую книгу Харуки Мураками. Еще я успел выступить со своей гитарой на посвяте, сходить в лес на бухалово в честь посвята и НЕ ВЫПИТЬ НИ ОДНОГО ГРАММА, влюбиться, разочароваться, и остыть.
Вы искали универсального человека? Не проходите мимо, кажется, я - ваше счастье!
Помимо прочего я успела приобрести сразу двух людей, к которым я хожу в качестве репетитора по английскому языку. С одной девочкой я занимаюсь еще и обществознанием. К ЕГЭ готовлю. Сама только сдала, но ее все устраивает. С ней я занимаюсь бесплатно, потому что ее мама - мой препод по физре и разрешила мне не посещать пары по физкультуре, если я буду подтягивать ее девочку. А я что? Я всегда рад поспать лишние полтора часа. Вторая девочка четвероклассница, с ней я буду заниматься дважды в неделю, завтра первый день. Удачи мне, лишние деньги никогда не бывают лишними. что?
Я успел посмотреть весь третий сезон Волчонка, почти посмотреть весь четвертый, собраться посмотреть еще и два первых, потому что я как-то влюбилась в этот незамысловатый сериальчик. Еще я хочу посмотреть тру детектив И КРАСАВЧИКА В ОРИГИНАЛЕ. С ТИЛЕМ ШВАЙГЕРОМ, КОТОРЫЙ ШПРЕХАЕТ НА НЕМЕЦКОМ, ПОЖАЛУЙСТА, Я ОЧЕНЬ ХОЧУ.
Кажется, сдерживать свои эмоции за те десять дней, что меня с вами не было, я так и не научился.
Наверное, на этом пока все, я надеюсь вернуться писательству, поэтому ПРОШУПРОШУПРОШУ, оставляйте в комментариях заявки на мини или на драбблы или на виньетки или просто на что-то красивое, боже, просто напишите, что вы еще со мной.
Люблю, целую, ваш Эн.

@темы: добро пожаловать в наш дурдом, где мои 300 капель валерианы?!